Сэл подумала о брате. В очередной раз. Потом усилием воли оборвала эту мысль, отхлебнула из своего стакана.
— Опять я неловкость сморозил, — спохватился Лиам.
— Да ладно, — ответила Сэл.
— Ничего не «да ладно». Мы же знаем, что с твоим братом.
Сэл сощурилась и посмотрела на него еще раз. Похоже, он куда наблюдательнее, чем ей кажется.
Лиам заговорил совсем тихо:
— Вот посмотри. Тебе не кажется, что для человека, который дни напролет просиживает за компьютером, я в подозрительно хорошей физической форме? И это не только ради того, чтобы хорошо выглядеть в костюмчике. Я веду здоровый образ жизни. Тренируюсь. Правильно питаюсь. Хорошо сплю. У меня все выверено: число подходов, частота пульса, калораж, режим. И все это для того, чтобы не сорваться. Вся моя жизнь огорожена нитями-растяжками на случай, если демон все еще во мне: чтобы я мог понять, что он проснулся, — тогда и вы поймете. Заметите, что я ем торт, хотя нынче не чей-то день рождения, — сажайте меня под замок. Посадишь?
— Угу, — ответила Сэл.
— И это относится ко всем, кто с тобой летит. Я знаю, что мы выглядим раздолбаями. И вроде как постоянно скандалим. Может, мы действительно не очень-то друг другу нравимся. Иногда мне кажется, что так и есть. Но нас объединяет наша миссия, понимаешь? У каждого из нас магия забрала слишком много — нам только и остается, что относиться к ней со смертельной серьезностью. Не могу тебе обещать, что через два года ты вернешь себе брата. Не могу. А вот что могу пообещать — что мы не отступимся. Перевернем весь мир вверх дном, задействуем всю доступную нам магию. А кроме того, постараемся по ходу дела спасти как можно больше бедолаг от той же судьбы.
В первый раз с момента их знакомства лицо его выглядело совершенно серьезным. Он не просто любезничал, не пытался из нее что-то вытянуть или, наоборот, не сболтнуть лишнего. Он просто говорил правду.
— Мы делаем все, что в наших силах, — добавил он. — Лично я делаю все, что в моих силах.
— Спасибо, — откликнулась Сэл.
«Может, не такой он и гнусный», — подумала она.
— Я рада, что ты здесь, — произнесла она вслух.
Он дважды похлопал ее по руке. Она руки не отняла.
6
Полицейский, который явился на вызов, был дородным, с приветливой усатой физиономией. Полицейская форма — цветные эполеты, клетчатая кокарда — делала его похожим на клоуна. Консьерж посмотрел на него и явно не на шутку перепугался.
— Которая квартира? — осведомился полицейский.
— Сейчас покажу, — откликнулся консьерж. На полдороге он добавил: — Там с дверью что-то не так.
— Что именно? — осведомился полицейский.
— Сейчас увидите.
На площадке нервничал какой-то мужчина.
— Вы отец девочек? — поинтересовался полицейский.
— Да, — ответил отец девочек.
— Тогда рассказывайте, что здесь происходит, — распорядился полицейский.
— Да вы сами посмотрите. На дверь.
— Ключ в замке застрял?
— Застрял. Но смотреть нужно не на это, — заявил консьерж. — Дверь-то дышит.
— Дышит? — не поверил полицейский.
— А вы сами посмотрите.
Полицейский посмотрел. Консьерж оказался прав. Дверь действительно дышала. Иначе не опишешь. Некоторое время полицейский просто на нее таращился.
— И давно она так? — осведомился он наконец.
— Пару часов.
— Там мои дочери, — напомнил отец. — Я в этом убежден.
— Как, вы сказали, фамилия жильца? — спросил полицейский.
— Габриэль Медем, — сказал консьерж.
Полицейский постучал в дверь.
— Сеньор Медем?
Тишина.
— Я из полиции, сеньор Медем. Насколько я понимаю, с вами две девочки. Я должен убедиться, что с ними и с вами все в порядке. Откройте, пожалуйста, дверь.
Дверь вроде как вздохнула.
— Сеньор Медем, если можете, откройте дверь.
Дверь вдохнула.
— Сеньор Медем?
Дверь задержала дыхание. Полицейский это видел. Посмотрел на отца и на консьержа, выставил вперед руку. В сторонку отойдите, да?
Потом полицейский прочистил горло.
— Сеньор Медем, если вы не откроете…
Все произошло так быстро, что отец с консьержем и разглядеть-то ничего толком не успели. А вот полицейский все видел. Дверь распахнулась, грохнув о внутреннюю стену, гигантская рука из дерева и кости, похожая на паучью лапу, ухватила полицейского и втянула внутрь. На сей раз — без всякой нежности и ласки.