Мистер Норс приподнял бровь.
— А мне казалось, католики понимают ценность человеческой жизни.
— Нам известно, что вы честно купили эту книгу, и мы готовы компенсировать ваши расходы.
— Мои условия касательно компенсации очень просты. Мне нужна книга. Подозреваю, что вы мне ее не отдадите, и потому я намерен истребить ваш отряд. А вы продолжите жить с мыслью, что сгубили друзей своим упрямством. — Он улыбнулся, холодно и бесстрастно. — Если вы не можете предложить мне ничего лучше, полагаю, что разговор окончен.
«Вот вам и все переговоры», — подумала Сэл.
***
— Который час? — осведомился Лиам.
— Минута до заката, — прозвучал в ответ невозмутимый голос Грейс. Как будто это не они ожидали, что через шестьдесят секунд разверзнутся все бездны ада.
Лиам твердо верил в Менчу и его способность переубеждать. А еще не сомневался в том, что Господь защитит детей своих, трудящихся на земле во имя Его. При этом Лиама учили: на Бога надейся, а сам не плошай — именно этим он с коллегами весь день и занимались. Лиаму казалось, что все его тело превратилось в гигантский синяк, в ушах звенело от напряжения, голода и недосыпа. Зато на сей раз они были в полной готовности.
— По местам? — предложила Асанти.
— Еще пять секундочек.
— Тридцать секунд до заката, — объявила Грейс.
Лиам взял в руки две тяжелых железных булавы, некогда бывшие частью старинных орденских регалий, а теперь обмотанные проводами, которые они выдрали из всех настольных ламп в Архиве, и поднял их вверх как можно выше.
— Давайте.
Грейс и Асанти засунули штепсели в розетки у противоположных стен — по одному штепселю на булаву. Собрать электромагниты из подручных материалов оказалось непросто, но боль и раздражение — двигатели прогресса, а в Лиаме накопилось много и того и другого. Теперь главное, чтобы его хитроумный план сработал.
— Грейс, чуть поближе надо.
Лиам услышал лязг — Грейс проталкивала металлический стеллаж сквозь книжные завалы на полу. Он даже вроде бы заметил краем глаза, как болезненно морщится Асанти, но та безмолвствовала. Главное спастись самим. С ущербом они потом разберутся.
Давление на левую руку ослабло — булава дрогнула, колеблясь между магнитом во второй его руке и здоровенным куском железа, который к ней подталкивала Грейс. Притяжение почти уравновесилось…
— Есть!
Грейс замерла. Лиам затаил дыхание. Медленно, аккуратно отпустил булавы, пытаясь не сместить их ни на миллиметр. Шагнул в сторону. Тяжелые дубины повисли неподвижно, безупречно уравновешенные притяжением железного стеллажа, центральной лестницы и друг друга.
Лиам медленно, глубоко выдохнул. Никто не двинулся с места.
— Который час?
— Четыре секунды до заката.
Три. Две. Одна.
В Архиве стояла тишина. Ни ветра. Ни падающих книг.
Грейс, явно впечатленная, посмотрела на Лиама.
— Поле устойчивое. Молодец. — Тут она нахмурилась. — Слышите?
— Что слышим?
— Звук, очень высокий. Как лампа дневного света, которая скоро перегорит.
Лиам покачал головой.
— Нет, но у меня с высокими частотами не очень.
— Меньше нужно в наушниках сидеть, — пожурила его Асанти.
Лиам пожал плечами.
— Может быть. — Тут ему все-таки удалось уловить звук. — Погодите. Это вроде…
Звук взорвался у него в голове, как будто киркой ударили по барабанным перепонкам. Лиам охнул от боли. Услышал крик Асанти. А Грейс…
Грейс, которая, не моргнув, принимала удар кулаком в лицо и которая на глазах у Лиама валила с ног закованных в латы демонов в два раза крупнее ее самой, осела на пол без сознания.
***
После заката, едва Менчу и Сэл вступили во двор замка, как им стало ясно, что все на Ярмарке в курсе происходящего. Собственно, накануне мистер Норс не слишком таился со своими угрозами, но сейчас Менчу не мог не заметить, что при их появлении все разговоры шепотом стихали, а стоило им проследовать мимо — возобновлялись. Он пожалел, что с ними нет Асанти, вернее, он хотел бы, чтобы она была здесь вместо него. За долгие годы Менчу научился с пониманием относиться ко всем людям. Если разобраться, то его умение находить общий язык с кем угодно и стало причиной того, что его взяли в Третий отряд. Но на Ярмарке, где магию использовали как попало, да и к людям ниже по званию тоже относились как попало, ему оставалось только скрипеть зубами.
Он попытался по мере сил отогнать раздражение. Толку от него никакого, а выражать возмущение по поводу того, что творящие зло порой берут верх над творящими добро, — это дилетантская теология первого порядка.