Сэл кивнула.
— Технокультисты не впервые пытаются использовать остаточную силу демона, чтобы получить доступ к нашим тайнам. И если они к тебе пробьются… Демоны оставляют шрамы — такие же, какие бывают от телесных ран. Однажды сломал кость — скорее всего, она сломается снова, причем в том же месте.
— И где сломана твоя? — поинтересовалась Сэл.
Менчу замер.
— Ты о чем?
— Ты взял меня в отряд после того, как я дала отпор демону, вошедшему в тело моего брата. В Лиама вошло нечто, обитавшее в его компьютере, и отобрало у него два года жизни, и теперь он живет ради борьбы с этим нечто, укравшим у него это время. Уверена, что и Асанти так или иначе сталкивалась с чем-то таинственным — отсюда ее интерес к магии, а Грейс по неведомой причине не боится пуль. А что произошло с тобой?
Повисло тяжелое молчание.
— Это как-то связано с ангелом?
Менчу резко вскинул голову.
— Что тебе сказала Асанти?
— Ничего. А ты сейчас — очень много.
Менчу будто бы сдулся прямо у нее на глазах. Усох, точно его клерикальный воротничок был лишь частью маскарадного костюма, а сам он вовсе не принадлежал к ордену крестоносцев, спасавшему мир от магии, демонов, тайных страхов в ночи, а был лишь мужчиной средних лет, на которого внезапно навалилась страшная усталость.
Сэл думала, что он сейчас произнесет: разговор окончен. Или что его прошлое ее не касается. Или отошлет ее обратно в Рим. Но вместо этого услышала:
— Это было давно. Я тогда был приходским священником в Гватемале.
***
Приход состоял из жителей единственной деревни в горной долине, вокруг простирались поля, занимая всю землю, которая подходила для обработки, — дальше уклон становился слишком крутым, и расти на нем мог только девственный лес. США уже лет десять твердили миру, что Гватемала — демократическая страна, хотя подкрепить это заявление было почти нечем, если не считать номинально избранного правительства. Или массовые расстрелы и исчезновения людей — приметы демократии? Менчу в этом сильно сомневался. И был твердо уверен: так быть не должно.
Однако признаков перемен к лучшему было совсем мало, именно поэтому он и не заметил надвигавшейся катастрофы. По недосмотру поднял забрало. Как бы то ни было, но о неотвратимой беде Менчу узнал только тогда, когда в глухой ночной час кто-то забарабанил кулаком в дверь его дома.
Менчу не спал, поэтому у двери оказался почти мгновенно. То был один из деревенских мальчишек, лет семи, не больше, алтарный служка — он уже поднял кулачок, чтобы стукнуть снова.
— Отец, — сказал он. — Идемте, быстрее.
Менчу сразу же понял все по выражению лица мальчишки.
— Что случилось? — все же спросил он, хотя уже знал ответ почти наверняка. Тем не менее «что случилось?» — вопрос более мягкий, чем «кого уже убили?»
— Армия. Нас окружили.
Менчу не стал задавать других вопросов.
***
Он последовал за мальчиком на площадь. По городку уже шныряли солдаты — совершенно не скрываясь. Менчу не мог понять, как он не услышал их приближения. В общем гуле голосов было не разобрать, что говорят отдельные люди, но намерения их были ясны. Всех жителей, около шестидесяти душ — мужчин, женщин и детей, подняли с постелей и согнали на центральную площадь. Военный с капитанскими погонами ходил взад-вперед. За спиной у него стояла дюжина бойцов с винтовками, пока что висящими у них за плечами.
Менчу не обманывал себя: долго они там не останутся.
— Отец, — раздался тихий голосок.
Менчу обернулся, и сердце его упало окончательно. Судя по всему, повстанцам не удалось уйти в тайные лагеря в горах. Они были здесь, с оружием в руках — прятались в тени рядом с церковью.
***
Менчу умолк, Сэл смотрела на него с неприкрытой тревогой.
— Военные пришли всех убить, вот так просто?
Он покачал головой.
— У них было объяснение. Объяснения всегда находятся. Укрывательство повстанцев, отказавшихся сложить оружие. Но по сути… Да. Они пришли всех убить.
— Зачем?
— Чтобы продемонстрировать, что им хватает на это власти.
— А потом повстанцы все поняли и окружили военных?
Менчу передернул плечами.
— Для этого их было слишком мало. Но для засады хватило бы. Сделав ставку на внезапность, они, наверное, уничтожили бы почти всех военных. И тогда правительство послало бы новых — мстить. Концентрические круги смерти.