«Так, наверно, лучшие залы в Кремле отделывают, — тоскливо подумала Вера, — а тут — всего лишь приемная…».
— Здравствуйте! — бодро поприветствовала её девушка за секретарским столом. — Вы, должно быть, Вера Алексеевна, да?
На секретарше был форменный зеленый сарафан с золотой вышивкой. Особенно бросались в глаза вышитые на рукавах золотые ящерки. В народе ходили слухи, что некоторые особо доверенные служанки «малахитовой княжны» умеют превращаться в ящериц.
— Да, — онемевшими губами подтвердила Вера.
— Агата Яковлевна еще не пришла, Вы можете подождать её в кабинете, — жизнерадостно сообщила та. Затем стремительно, словно ящерка, выскочила из-за стола и открыла перед Верой массивные дубовые двери.
Кабинет хозяйки «Малахитовой горы» напоминал огромную пещеру: дальние углы и стены терялись в зеленоватом полумраке, а сводчатый потолок, украшенный какими-то барельефами, поднимался неправдоподобно высоко. Вере даже показалось, что изнутри это здание гораздо больше, чем снаружи.
По знаку девушки-секретарши она присела в кресло у стола.
— Может быть, хотите чаю? — осведомилась та. — У нас и кофе имеется. Или желаете воды?
— Н-нет, — выдавила Вера, — ничего не нужно.
Казалось, она сейчас не сможет проглотить ни капли. Секретарша еще раз кивнула и вышла, оставив её одну в этой «пещере».
Как-то раз Вере довелось побывать в кабинете директора Дома Целителей, там она видела массивный письменный стол, выточенный, похоже, из цельного куска дерева. Столешница, бортики и ножки того стола были украшены крупными малахитовыми вставками. В кабинете Агаты Дивидовой стоял стол, выполненный наоборот: цельный кусок малахита, кое-где украшенный деревянной лепниной.
Вера почувствовала себя еще более неуютно, даже как-то неуместно среди всего этого мощного великолепия. Ну, во что она ввязалась? Что о себе возомнила?! Что она вообще из себя представляет?
Потомственная травница, не более. У её родителей только и было, что аптекарская лавка на окраине города. Не слишком прибыльное дело, но бандитов из Стаи это не смущало… В ту ночь, когда лавку подожгли, Вера была у тетки в деревне, шли летние каникулы. Тетка Степанида не питала особой любви к племяннице, уследить бы за своими пятью, но не оставлять же Верочку летом в городе!
У этой тетки Вере пришлось провести все последующие годы до поступления в училище, так как после того пожара у неё не осталось ни дома, ни семьи.
Зато в училище у неё появилась первая в жизни настоящая подруга. Роза происходила из небогатого, но древнего боярского рода — её отец раньше даже заседал в Боярской Думе! — но была лишена всякого высокомерия. Училась и жила в общежитии она на общих правах, умудрялась быть главной заводилой во всех студенческих авантюрах. При том еще и оставалась одной из лучших учениц в их группе, после Ромашкиной.
Роза и предложила им обеим подать заявление на работу в лагере «Орлиные врата». Она же и познакомила Веру с Яковом Дивидовым. Они встретились тогда в отделе кадров Главного штаба ОЗК, он тоже пытался устроиться в лагерь, на место преподавателя по ратному делу. Вера тогда очень удивилась, ну зачем сыну Агаты Дивидовой такая работа? Она его еще совсем не знала…
— Добрый день, Вера.
Вера вскочила с места, как ужаленная, едва не запнувшись за собственные ноги:
— Здравствуйте, Агата Яковлевна!
Высокая стройная женщина сдержанно улыбнулась. Очень сдержанно, но всё-таки не враждебно. Потом обошла стол и села в своё кресло:
— Присаживайся, милая. Я очень рада, что ты приняла моё приглашение, и мы можем поговорить в спокойной обстановке.
Вера, как подкошенная, плюхнулась обратно в кресло. Стоило признаться хоть себе самой, как бы ни было ей страшно встречаться с матерью Якова, отказаться от её приглашения было бы еще страшнее.
— Я… тоже рада, — произнесла она на удивление спокойно.
— По сути, это — наше первое нормальное знакомство. К сожалению, сын не счел нужным.… Но я, знаешь ли, не люблю недосказанности.
Вера благоразумно не стала уточнять, почему именно сын «не счел нужным». Впрочем, это не совсем правда, Яков предлагал устроить встречу с его родителями, хотя сам уехал из родительского дома со скандалом.
Только Вера всё никак не могла набраться смелости.
— Вхождение в семью такого положения, как наша — это определенная ответственность, — действительно, без обиняков, прямо заявила Агата, — и определенные обязательства. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
Две золотые ящерки, обвивающие карандашный стакан, вдруг ожили и суетливо забегали по столу, ловко разбирая бумаги, свитки и еще какие-то мелочи. Один листок попал прямо в руки хозяйке, и она мельком глянула на него, ожидая, видимо, от гостьи какого-то ответа.