Подстилающая поверхность, выпадение снега, ветер, оседание, условия катания на лыжах, шоссе, лавинная опасность — все было описано вполне профессионально. Джон оценил опасность как низкую и нарастающую, без серьезных проблем до полудня, если буран не усилится. В заключение он спросил: «Ну, что скажешь?»
«По-моему, все как надо, — ответил я. — Но ты забыл одну вещь».
«Правда? Какую?»
«Ты не дал мне фрамус фрументума».
Джон не знал, что «фрамус фрументума» — это лавинная шутка, претенциозное выражение без всякого смысла, просто напоминание о том, что каждый лавинщик должен знать с самого начала: нельзя быть чересчур серьезным.
«Фрамус фрументума?» — заволновался Джон. Он забыл переключиться. Я услышал, как он заворчал на себя и начал ворошить бумаги. «Я не могу ничего найти об этом в руководстве». Пауза, а затем: «Отуотер!..»
Глава 4. БОРЬБА С ЛАВИНАМИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Естественным дополнением к прогнозу лавинной опасности является контроль за лавинной опасностью. Сначала в Алте был только один метод контроля — закрытие трасс. Как лыжники реагировали на то, что день за днем их любимые трассы закрыты, мы уже описывали. Они не только возмущались — они не подчинялись. Когда выставлялся новый набор запрещающих знаков, лыжники оставались на открытой территории в течение времени, достаточного для ее освоения. Затем один из них отклонялся в закрытую зону, другой шел по его следу, а за ними уже шел весь поток лыжников.
Бывшему солдату было ясно, что делать: бороться с лавинами. Средство? Взрывчатка. Прецедент уже был: швейцарцы использовали минометы и бомбы. Я изложил проблему инспектору Козиолу, объяснил ему, что, судя по тому, как возрастает число лыжников каждую зиму, результат можно предвидеть: катастрофа. Применяя взрывчатку, чтобы снять напряжение со склонов, мы не только сможем лучше использовать территорию, но и будем знать, что она безопасна.
«Не знаю, что скажут в региональном управлении, — ответил он. — Во всяком случае, мы рискнем».
В настоящее время отдаленный грохот противолавинных бомб и снарядов столь обычен для лыжников, что они едва ли поднимут головы, зашнуровывая свои ботинки. Не так было в Алте в 1948 г. Я еще помню несчетное число сплетен о моем первом противолавинном взрыве.
Дорожный техник Мел Уокер и я привезли ящик динамита и взорвали его у шоссе под горой Сьюпириор. От склона к склону заметалось эхо. Больше ничего не произошло.
Вторая попытка была более успешной. По счастливой случайности Управление Уосатчского национального леса располагало большими запасами взрывчатки военного времени — так называемого тетритола. Тетритол — бризантная взрывчатка, создающая ударное воздействие. Последнее зависит от скорости взрыва, или, выражаясь техническим языком, скорости детонации. У динамита она составляет около 3000 м/с, у тетритола — 8000 м/с. Я использовал тетритол, потому что он нам ничего не стоил. Так случайно был обнаружен принцип воздействия на лавины, который мог бы оставаться неоткрытым еще многие годы: не так важно пробить дыру в снеге, как создать в нем вибрацию высокой частоты.
В один из дней, полное представление о которых имеют только лыжники, — солнце и пушистый снег после бурана — я притащил полный мешок этого бесценного тетритола на вершину склона Раст-лер-Фейс, который я считал врагом Алты номер один. Расположенный напротив приюта Алты, этот огромный склон занимал всю нижнюю половину лыжной территории. В истории Алты никто еще не съезжал на лыжах с его вершины, не считая нескольких сорвиголов, которые любили глубокий свежевыпавший снег больше, чем жизнь. Мало что зная о свойствах и силе тетритола, я высыпал сразу весь мешок — около 10 кг. Я следовал принципу одного старого подрывника. На вопрос, сколько пороха он использует, он всегда отвечал: «Много».
Я укрылся за одной из скал, окаймляющих верхнюю часть склона. Чтобы увидеть момент взрыва, мне пришлось высунуться. Когда меня достигла взрывная волна, я подумал, что она снесла мне череп до самых глаз. Как заяц, вспугнутый из укрытия, лавина из снежной доски взвилась в воздух и затем быстро устремилась вниз по склону. Сквозь звон в ушах я расслышал одобрительные возгласы зрителей на веранде приюта. Вскоре я отдышался и съехал на лыжах с Растлер-Фейс.
Снежный патрульный подарил лыжникам великолепную трассу с глубоким свежим снегом, известную теперь во всем мире как Большой Растлер. А я перестал палить 10-килограммовыми порциями тетритола, потому что и двух килограммов было достаточно.
Современную лавинную партию ужаснули бы приемы и оборудование тех первых подрывных групп. После снегопада мы поднимались на подъемнике Коллинс, что составляло примерно полпути до вершины. Затем направлялись вверх по перемычке вдоль Растлера. Путь этот не был хорош, потому что опасности подстерегали нас на каждом шагу и гора постреливала в нас небольшими лавинами из снежных досок. Когда был построен другой подъемник, мы стали попадать прямо на гребень и идти безопасным маршрутом и тогда с каждым разом использовали все более сложное снаряжение.
Взрывное оборудование, которое мы имели, было плохо приспособлено для наших целей. Правила Лесной службы требовали, чтобы запалы воспламенялись электрическим способом. Подготовка заряда состояла из следующих этапов:
проверить гальванометром детонатор;
подключить детонатор к подрывной электрической цепи;
вставить детонатор во взрывное устройство;
протянуть провод до огневой позиции (почему-то провод всегда слишком короток и кому-то приходится подвешивать его на пути возможного схода лавины на веревке);
проверить всю цепь гальванометром;
проверить взрывную машинку;
подключить машинку к взрывной цепи;
и только тогда — ВЗРЫВ!
На ветру, на гребне хребта, ранним морозным утром это было тяжким испытанием.
Напрасно я ходатайствовал о введении удобных и эффективных взрывателей и бикфордова шнура вместо всех этих громоздких железок. Лишь через десять лет, в 1956 г., правила изменились — после того как я послал Джону Херберту выписку из «Руководства подрывника», где отмечалось, что при использовании электрической подрывной цепи может произойти детонация, вызванная статическим электричеством, которое генерируется ветром, дующим над снегом. Разумеется, ветер, дующий над снегом, — это самая обычная ситуация в противолавинных работах. Теперь от статического электричества можно обезопаситься хорошим оборудованием (тогда же никто не спрашивал, как мы его избегаем). Признаться, мы использовали взрыватели и бикфордов шнур задолго до 1956 г., но первое время это была наша тайна.
Следует объяснить, почему так важен был переход от электрической системы воспламенения запалов к использованию бикфордова шнура. Будет ли это раскаленная проволочка на конце электрической цепи или искра пламени на конце шнура, эффект получится один и тот же: тепло воспламеняет детонатор, а детонатор — заряд. При электрической системе воспламенения весь сложный процесс подготовки заряда последовательно, взрыв за взрывом, должен выполняться на открытом воздухе. Это трудоемкая и часто опасная работа. Мы бросали такие бомбы на лавиноопасные склоны, но провод без конца рвался, и тогда приходилось возиться с неразорвавшимся зарядом. Это была игра с огнем, а потому обычно подрывник выходил на склон и устанавливал заряд там, где нужно.
При использовании запального шнура все бомбы для каждой операции мы могли с удобством подготавливать в мастерской. В горах человек доставал бомбу из рюкзака, присоединял бикфордов шнур, поджигал его, бросал бомбу в лавиноопасное место и шел к следующей точке. Такое довольно простое усовершенствование означает, что в настоящее время группа хорошо подготовленных лавинщиков может подниматься на подъемнике или на лыжах по хребту и швырять бомбы на лавиноопасный склон. Такая группа может обезопасить полностью всю гору за то же время, какое я затрачивал на проведение одного взрыва с использованием электрического запала.