Яркий свет экрана слепил глаза. Тед почувствовал, как скопившаяся за день усталость дает о себе знать и он, как улитка в раковину, уползает в размягченное состояние, обычно предшествовавшее сну. Кресло было его домом во всех смыслах этого слова. Он читал бегущую строку, лишь наполовину улавливая смысл. Что-то о губернаторе Нью-Джерси… Теперь о поместье покойного киноактера Марлона Брандо…
И вдруг:
«ФРАНЦУЗСКИЕ И АМЕРИКАНСКИЕ ВЛАСТИ ИЩУТ СВЯЗЬ МЕЖДУ ЖЕСТОКИМИ УБИЙСТВАМИ В ПАРИЖЕ И САН-ФРАНЦИСКО. ЖЕРТВЫ, ПО МНЕНИЮ ПОЛИЦИИ, БЫЛИ ОСЛЕПЛЕНЫ И УБИТЫ “ИДЕНТИЧНЫМ СПОСОБОМ”. АССОШИЭЙТЕД ПРЕСС».
Холливэлл вскочил.
Они прокрались в деревню Бромфилд под покровом ночи. С первого же взгляда на селение Оливер понял, что «деревня» — это сильно сказано.
В поход выступили в сумерках и несколько часов шли по Дороге Перемирия на восток. А когда добрались до места, Оливер решил было, что они ошиблись дорогой. Потому что деревня состояла сплошь из маленьких коттеджей и магазинчиков. Масляные фонари освещали Дорогу Перемирия, которая проходила через Бромфилд. Свет мерцал в домиках, стоящих вдоль узеньких улочек. Улицы пересекали дорогу и разбегались на север и юг, в неизведанные уголки селения.
Едва завидев деревню, они сошли с дороги и стали скрытно пробираться по лугам и полям, по возможности прячась за стволами редких деревьев. При свете луны и звезд было видно, что к северу от деревни расположено несколько ферм. Там же, в полях, мерцала серебристая водная гладь — скорее всего, не река, а ручей.
Фрост шел впереди, ведя их за собой. С тех пор как демон Аэрико покалечил его, зимний человек в основном молчал. А обычно немногословная Кицунэ, наоборот, все время шла теперь рядом с Оливером и вела с ним беседы. Как показалось ему, с той целью, чтобы спутник лучше познакомился с чужим миром и не страдал от глубины своего невежества. Но Оливер уже привык к лукавой ипостаси Кицунэ, и ее превращение в терпеливую наставницу оказалось для него неожиданным.
Ее меховой плащ переливался в лучах лунного света, когда они, следуя за зимним человеком, отошли далеко от дороги и с тыла приблизились к каменному дому, расположенному на краю Бромфилда. Оливер услышал, как в доме кто-то играет на скрипке. Нежный, чарующий звук не только удивил, но и успокоил его.
Они пробирались задами, севернее Дороги Перемирия. Почти возле каждого домика рос чудесный сад. В окнах некоторых домов они видели их обитателей. Люди ужинали, пили чай со сладостями, играли в настольные игры. В окне одной из комнат, уставленной рядами книг, мужчина с густыми черными волосами и удлиненным лицом читал, сидя в кресле с высокой спинкой. Оливер сразу вспомнил свой дом и почувствовал укол меланхолии. Он завидовал этому человеку и тому покою, что исходил от удобного кресла и старой книги.
— Оливер! — шепнула Кицунэ, обдав его ухо теплым дыханием и коснувшись руки мягким мехом.
Он повернулся к ней. Большие нефритовые глаза серьезно смотрели на него.
— Не останавливайся. Друзья могут найтись и здесь, но кое-кому из людей наверняка захочется получить вознаграждение, о котором говорил Аэрико.
Кивнув, он отошел от окна. Кицунэ устремилась за Фростом — тот уже обогнал их на целых два дома. Но сперва она сделала странный жест, точно хотела взять Оливера за руку. Он заморгал от удивления. Кицунэ тотчас убрала руку под плащ, и он не мог понять — то ли она просто хотела подать ему руку, то ли это был знак, а может, ему просто почудилось.
Фрост остановился за коттеджем, который по размеру превышал все дома, мимо которых они уже прошли. Лунный свет под тысячей углов отражался от его льдистой крыши и стены, словно дом облачился в мириады крошечных звезд. Оливер подумал, уже не впервые, что, может быть, это присутствие зимнего человека навело его на такие мысли. Но, поразмыслив, он счел это умозаключение довольно глупым. В конце концов, зимний человек — сам Джек Фрост — сотни зим бродил по миру, где родился Оливер, оставаясь незаметным для любопытных глаз.
Зимний человек окликнул Оливера с Кицунэ.
Оба поспешили к нему, осторожно косясь на вишни, росшие на заднем дворе дома. Это неожиданное напоминание об ужасном утре оказалось не слишком приятным. Оливер даже вздрогнул, увидев деревья. Он снова надел парку, и ружье в чехле у него за спиной шуршало при беге, задевая жесткую ткань.