Маришка улыбнулась:
– Это ты здорово придумала…
– Я всегда здорово придумываю, – похвалилась Уморушка, – хоть у деда Калины спроси.
Пока девочки переговаривались между собой, события в фильме продолжали разворачиваться по нарастающей. Одному из чудовищ удалось наконец догнать несчастную девушку. Схватив ее за волосы свободной левой рукой (в другой левой руке чудовище держало фонарик), мерзкое существо поволокло свою пленницу обратно в поселок. Второй мизерабль шел рядом с ними и злобно хихикал над бедной девушкой.
– Нет уж, Мариш, ты как хочешь, а я сейчас проучу этих криволапиков… – прошептала Уморушка и, встав с дивана, направилась к вешалке.
– Это – кино, – попробовала переубедить взволнованную лесовичку ее подружка. Но решительная Уморушка не пожелала даже вдуматься в эти слова.
– А мы и киношных попробуем проучить, – проворчала бледная мстительница, роясь в глубоком кармане дедова кафтана. – Во!.. Есть!.. – радостно воскликнула она, обнаружив, наконец, волшебную палочку.
– Нужно тогда в этот городок пораньше попасть, до налета, – высказала свое предположение мудрая Маришка, – хотя бы за день: мы тогда бы жителей предупредили, получше приготовились бы к встрече мизераблей…
– Пораньше так пораньше, мне все едино, – согласилась Уморушка. И, увидев, как мерзкое чудовище толкнуло несчастную девушку в толпу перепуганных людей, быстро взмахнула волшебной палочкой и торопливо сказала: – Хочу, чтобы мы оказались в тех краях!
– На день раньше! – добавила Маришка, вставая с дивана.
И в этот роковой момент я как раз вошел в комнату, в которой начинали разворачиваться удивительные события, и стал невольно их самым активным участником.
– Что случилось? – спросил я, останавливаясь на пороге. – О чем вы кричите, девочки?
Но ответа я уже не получил. Какая-то мощная невидимая сила подхватила вдруг нас троих, приподняла над полом, закружила по комнате, выпрямила наши тела словно по струнке и втянула в экран телевизора: сперва Маришку, потом Уморушку и третьим меня самого.
Мы летели по ослепительно-белому, наполненному ярким светом тоннелю, и почти не видели друг друга, хотя расстояние между нами и не превышало двух-трех метров. Наконец этот полет по тоннелю все-таки прервался, и мы оказались вдруг в какой-то незнакомой долине, заросшей высокими травами и полевыми цветами. Неподалеку виднелись горы, а там, где гор не было, синело на горизонте бескрайнее море.
– Неужто мы снова в Америке?! – прошептала Маришка, оглядываясь по сторонам. – Вот это палочка так палочка!..
– На день раньше, как ты просила… – виновато проговорила Уморушка.
Придя немного в себя от пережитого, я набросился на торопыгу-лесовичку, чуя сердцем, что этот «полет» – ее рук дело.
– Что ты наделала, озорница ты эдакая! Мы, кажется, вновь из-за тебя влипли в историю, и на этот раз, вовсе не шуточную!
Уморушка потупила в землю глазки и тихо прошептала:
– Мне девушку стало жалко, Иван Иванович… Такое страшилище бедную сцапало!
– Какое страшилище? Какую девушку? – удивился я. – Ничего не понимаю!
– Фильм такой по телевизору показывали, – принялась объяснять мне Маришка, – американский. «Нападение мизераблей» называется. Про страшилищ четырехруких и четырехглазых, про то, как они в поселок один прилетели и на людей набросились…
– Фильм? Про страшилищ? И мы к ним попали?! – воскликнул я, совсем обескураженный и сбитый с толку.
Уморушка недовольно сморщила носик, сердясь на мою непонятливость:
– Мы не к страшилищам попали, а в ту местность, где этот поселок находится! Как он, Мариш, называется?
– Маусвилл.
– Во-во: Маусвилл!
Я пошатнулся и поспешил присесть на землю.
– Великолепно… Значит, мы там, где за девушками бегают чудовища… четырехрукие…
– И четырехглазые, – добавила Маришка.
– Великолепно… – повторил я навязчивое и вовсе не подходящее к данному моменту слово.
– Мы на день раньше сюда попали, – стала оправдываться Уморушка, – может быть, еще никаких страшилищ здесь нет… Если бы не эта девушка и не эти люди…
– Но они же придуманные!! – закричал я, не выдержав. – Придуманные!! Ты это понимаешь?
– Понимаю… Только мне и придуманных жалко… – пролепетала Уморушка.
А Маришка, видя, что ее подружка вот-вот расплачется, сказала тихо:
– Мне тоже придуманных жалко, Иван Иванович… Сначала я понимаю, что они придуманные, а потом забываю… Если бы не волшебная палочка, то мы на помощь героям фильма и не смогли бы прилететь…
Я укоризненно покачал головой, оперся руками о землю и, покряхтывая, поднялся на ноги.
– Немедленно возвращаемся! Слава Богу, что у нас есть волшебная палочка! Ну-ка, Уморушка, взмахни ею – и живо домой!
Уморушка сунула левую руку в один карман, затем сунула правую руку в другой и, страшно побледнев, проговорила:
– Кажись, тово…
– Что «кажись тово»?! – передразнил я лесовичку и тоже побледнел.
– Кажись… Кажись… – и Уморушка вдруг заплакала чуть ли не навзрыд.
– Ты ее в руках держала, – напомнила Маришка подруге, – ну да: в правой руке!
– Держала!.. А теперь не держу! – прорыдала Уморушка.
– Может быть, выронила? – предположил я. – А где ты ее выронила?
Уморушка пожала плечами: этого она, конечно, не помнила.
– Если в доме обронила, то дедушки ее найдут и нас отсюда вызволят. Если же во время полета выпала – то пиши пропало. А если где-то здесь, то мы ее найдем сами, – стала рассуждать Маришка.
Согласившись с ее мудрыми догадками, я тяжело вздохнул и спросил девочек:
– А откуда мы прилетели? С запада? С востока? С юга? С севера? Где искать нам волшебную палочку, в какой стороне?
– По-моему, мы сверху упали, – неуверенно проговорила Уморушка, перестав плакать. – Бух! – И здесь!
– Точно! – поддакнула ей Маришка. – Над долиной мы, кажется, не летели, сразу сюда шмякнулись.
– Тогда палочка где-то здесь лежит, – с сомнением в голосе сказал я. – Если она, конечно, не в другом месте потеряна.
– А мы это сейчас проверим! – бодро воскликнула Маришка и первой кинулась на поиски волшебной палочки.
Часа три, не меньше, рыскали мы по густым травам, облазили всю долину вдоль и поперек, но чудесной палочки так и не нашли. Когда стало темнеть, я приказал прекратить поиски.
– Оставить бесполезное занятие! – грустно произнес я, с трудом распрямляя затекшую спину. – Поищем-ка лучше место для ночлега. Скоро станет совсем темно, и тогда мы окажемся в незавидном положении.
– Сейчас в завидном… – буркнула себе под нос Уморушка, однако мое предложение пришлось ей, как видно, по душе. – Давайте вон в тех кустиках переночуем, – показала она рукой на куст боярышника, росшего неподалеку от того места, где мы находились, – летом тепло, не замерзнем за ночь. А утром пойдем Маусвилл искать. Вы согласны?
– Будет лучше, если мы спрячемся в горах, – возразила ей Маришка, – в горах и деревья большие растут, и пещерка какая-никакая найдется.
– Я пещерками по горло сыта, – угрюмо отозвалась Уморушка, – как туда попаду, так обязательно на приключения нарвусь. Хватит с меня пещер, Мариш, хватит!
– А ты по лампам не лазь, тогда ничего не случится!
Я поспешил прервать разгоравшийся спор юных путешественниц и, показав рукой на небо, произнес примиряющим тоном:
– Не ссорьтесь, друзья мои. Видите эти тучки? Если бы не они, то можно было бы и здесь наш бивуак раскинуть. Но вдруг пойдет дождь посреди ночи? Что тогда? А в горах мы от него живо спрячемся.
Промокнуть, не имея смены одежды, не хотели ни Маришка, ни Уморушка. Оборвав ненужный спор, они зашагали к высокой горе, поросшей по склонам кустарником и редкими деревьями. Прихрамывая, я поплелся следом.