Старший из индейцев и Диего дали слово, что они глаз не спустят с Еника. Под их неустанным наблюдением и руководством мальчик научился лазить по деревьям, как белка. А ведь деревья в джунглях — это далеко не игрушки. Для того чтоб взобраться на них, требуется большое искусство. Верхолаз использует не только силу рук и ног — они лишь поддерживают тело; немаловажную роль играют голова и шея — с их помощью человек прокладывает дорогу сквозь сплетение ветвей. Человек не прыгает по деревьям подобно белке, не скачет, как дятел; он скорее ползёт по ним ящерицей. Эта мысль пришла Енику на ум, когда он наблюдал за маленьким, юрким Диего.
Когда Еник первый раз поднялся на вершину дерева и огляделся вокруг, он так и замер в восхищении. Кроны деревьев были усыпаны цветами самых разнообразных оттенков и форм, но среди них преобладали цветы мягкого фиолетового тона с золотыми прожилками. Уходящие вдаль вершины деревьев, покрытые ироническими цветами, казались сказочно прекрасным лугом.
И над этой экзотической красотой, высоко над опасностями дремучего леса жужжали, пели, пищали, мелькали в сиянии нестерпимо палящего солнца неугомонные насекомые. Цветущие лужайки на верхушках деревьев служили им гостеприимным пристанищем. Переливаясь всеми цветами радуги, носились вокруг очаровательные колибри; они опускались, раскачиваясь, на гибкие стебли, погружали изящные клювики в нежные чашечки цветов, чтобы схватить скрывающихся там жучков и мошек. Еник готов был целыми днями любоваться этим зрелищем.
Поначалу он во многом ошибался — считал, например, что колибри лакомятся главным образом цветочным соком, как бабочки. Но Франтишек растолковал ему, что эти маленькие птички выбирают из венчиков мелких насекомых — свою основную пищу.
У Еника кружилась голова от тончайшего и нежнейшего аромата, в котором ощутимее всего чувствовался приторно-сладкий запах ванили. Временами медвяное благоухание «воздушных садов» действовало прямо одуряюще.
Еник сидел и смотрел как зачарованный. Покорённый красотой, он мечтал, забывая обо всём.
Но вот на расстоянии вытянутой руки он заметил буйно цветущий куст орхидей. Его стебель с несколькими побуревшими, почти засохшими цветами повис в воздухе. Еник осторожно оборвал стебель и сбросил на землю.
Это была его первая находка. Он даже не придал ей значения и изумился, когда час спустя Франтишек приказал всем индейцам тщательно обшарить дерево, на котором сидел Еник.
— Еник, это ты нашёл? — кричал дядя. — Вот удача так удача! Ты у нас и впрямь молодчина! Тебе здорово повезло!
И Франтишек, наклоняясь, снова и снова разглядывал бурые мясистые лепестки с оранжевым венчиком посредине, как бы обрызганные жёлтой краской и разрисованные фиолетовыми прожилками.
После полудня, когда охотники вернулись в лагерь, Франтишек сразу же принялся листать книги, которые он захватил с собой. Он сравнивал вновь найденные цветы с рисунками и, довольный результатами, возбуждённо покачивал головой.
— Ты нашёл редкую разновидность, паренёк! — взволнованно проговорил он и похлопал Еника по плечу. — Если тебе ещё раз так повезёт, ты возместишь все расходы, которые мистер Хау понёс из-за тебя.
Еник был на седьмом небе от счастья. Теперь и он стал нужным человеком! И мальчик решил, что с сегодняшнего дня будет разыскивать только самые редкие цветы. Он ещё покажет, на что способен!
К вечеру индейцы отыскали ещё один такой же куст. Франтишек был чрезвычайно доволен находками этого дня.
Но куда же делись грабители, преследовавшие охотников? О банде никто ничего не знал. Вероятно, они пробрались по следам путешественников к новому лагерю; однако, проведав, что белые присоединились к партии лесорубов, ушли ни с чем: напасть на многолюдный лагерь у них не хватило духу. У подобных бродяг достанет смелости атаковать безоружную жертву, но перед храбрым противником они всегда отступают.
Бескрайние луга, простиравшиеся далеко вокруг, судя по тёмно-зелёному цвету, раскинулись на болотах, где ютилось множество птиц. Об этом можно было догадаться не только по тому, что днём над лугами беспрестанно кружили многочисленные стаи, но и по многоголосым крикам, раздававшимся со всех сторон, едва наступала темнота.
Однажды ранним прохладным утром наши приятели собрались на охоту.
Льготка весело кувыркалась в траве и радостно визжала, когда перед ней разлеталась стая перепуганных куропаток или разбегались птицы, похожие на степных дроф. Она всполошила множество пернатых, по виду напоминавших курочек, коростелей, куликов. С писком и гамом метались над болотом вспугнутые птицы и скрывались вдали.
Не удивительно, что выстрелы следовали один за другим; сизый дымок стлался по траве. Льготка забыла об усталости: она то делала стойку, то бросалась на целую стаю птиц, то приносила подстреленную дичь. Даже когда усталость свалила с ног охотников и они присели отдохнуть на мягкой подушке сухой травы, Льготка всё ещё бегала и вынюхивала, выслеживала, искала что-то.
Франтишек, сидя на холме, обратил внимание своих друзей на одну особенность гватемальской саванны; это не пёстрые луга, где все краски смешаны в беспорядке, — в саванне образуются как бы отдельные островки растительности; туда, где преобладает один сорт трав, никогда не проникает другой; и эти островки — голубые и розовые, жёлтые и коричневые, фиолетовые и белоснежные — приятно ласкают глаз.
Диего, сопровождавший белых, чтобы служить загонщиком и носить убитую дичь, вдруг подозвал всех к себе, показывая нору, скрытую в молодой поросли. Осторожно приблизившись, охотники увидели чёрного зверька с белыми полосами, тянувшимися от головы до самого хвоста. Зверь безмятежно спал, уткнувшись узкой, длинной мордой в собственный бок.
— Это — муравьед, — шепнул Франтишек и вместе со всеми тихонько отошёл в сторону. — Оставьте его — слишком отвратительно пахнет этот соня. Пожелаем ему свободы и радостных снов!
Еник хотел было разбудить муравьеда, но Франтишек пе позволил.
— Погоди, вот встретим тапира и уложим его, — пообещал он мальчику. — Броненосцы и муравьеды не годятся в пищу. Недавно мимо нашего лагеря пробежали пекари — на мягкой земле отпечатались их следы. Это — другое дело. Вот когда можно устроить пир горой! Мясо пекари напоминает по вкусу свинину.
Франтишек описал любознательному Енику, как выглядят пекари. Довольно проворные животные, они напоминают кабанов, только ростом выше.
Льготка, не дождавшись стрелков, начала охотиться одна, на собственный страх и риск. Неожиданно в траве раздался писк — так пищит дикий кролик, на которого напала ласка, — и в ту же минуту, откуда ни возьмись, примчалась Льготка. В зубах она несла зверька, похожего ка морскую свинку, с ног до головы покрытого щетинистой шерстью.
— Фу, что ты притащила! — упрекнул её Еник. — Брось сейчас же!
Льготка в ответ только радостно завиляла хвостом, но добычу не выпустила.
— Да ведь это агути, — заметил дядя. — Зачем же его выбрасывать? Он вроде нашего зайца. Отдай его Диего — отведаешь прекрасного мяса. А если удастся поймать такого зверька живым, заберём с собой. Он очень ласковый, приручить его ничего не стоит.
Еник опрометью кинулся к тому месту, где Льготка поймала агути (Диего называл его «цупол»), но опоздал: зверьки уже разбежались и скрылись в чаще.
Диего рассмеялся, увидев, как огорчён Еник; завтра он принесёт ему сколько угодно агути: их легко ловить силками, всё равно что сусликов.