Охотники уже приближались к дому, как вдруг Диего, который помогал нести добычу, отскочил в сторону, бросив ношу.
— Отови! — в ужасе воскликнул он и оглянулся, ища палку или другое оружие.
Франтишек сорвал с плеча ружьё и подбежал к перепуганному Диего, который показывал на траву. Прогремел выстрел, но оба — и взрослый и мальчик — ещё долго стояли не двигаясь. Лишь когда рассеялся дым, Франтишек прошёл вперёд и длинной палкой трижды ударил по траве.
— Подходите, не бойтесь, теперь уже никто нас не тронет! — позвал он.
Подбежавшие с любопытством осматривали отвратительное, рассечённое надвое тело змеи.
— Это отови. Он опасен не меньше гремучей змеи, а может быть, даже больше. Отови нападает сразу, и яд его действует необычайно быстро.
Этот человек, кажется, знал обо всём, что только росло, летало, плавало, ползало или прыгало.
— Поглядите, его перебило пополам дробью, а он всё ещё дёргает головой!
Змею прикончили ударами палки и двинулись дальше. «Занкудос» (комары) становились всё назойливее, и люди поспешили к лагерному костру, чтобы наконец избавиться от навязчивых спутников. Лесорубам были известны кустарники, ветви которых дают много дыма. Рабочие целыми охапками подкладывали их в костёр и довольно быстро отогнали кровожадных насекомых.
Вы, наверное, легко себе представите, с каким восторгом встретил Хосе охотников и добычу. То, что сегодня не пошло в пищу, нужно было закоптить. В жарких странах иначе невозможно сохранить мясо — оно портится на следующий же день. Поэтому обычно Франтишек не позволял убивать дичи больше, чем это необходимо на один день. Однако на другое утро он сам показал Енику птицу с красно-золотым оперением.
— Этот карпинтеро подойдёт к твоему куруку, — прошептал он. — Карпинтеро — здешняя разновидность дятла. Видишь, какая у него чудесная окраска! Целься хорошенько, чтобы не промазать!
Раздался выстрел, и пёстрая птица упала на землю, как горящая ракета.
— Теперь у меня есть подарок и для мамы и для папы! Остаётся только подстрелить что-нибудь для Терезки…
— Выбор тут богатый! — успокоил мальчика Франтишек. — Ты ещё увидишь множество красивых попугаев и туканов с огромными клювами.
В тот же день Еник познакомился ещё с одним странным животным. Диего позвал его взглянуть на ленивца. Еник часто слышал об этом удивительном звере, но ему не верилось, что тот действительно заслужил своё имя. И всё-таки это было так! Ленивец висел на дереве неподвижно, как мёртвый. Крепкими когтями он уцепился за ветку и, вернее всего, спал. Диего, смеясь, ткнул в него веткой. Ленивец не шелохнулся. Еник начал трясти сук, на котором висел лохматый зверь. Никакого впечатления.
— Наверное, он подох, — предположил Еник.
Диего рассмеялся:
— Он жив, только ему лень пошевелиться. Но Диего заставит его слезть, погоди!
Диего соскочил с дерева, сунул за пояс топорик и снова взобрался на прежнее место. Еник понял, что Диего хочет подрубить ветку, за которую уцепился ленивец, и с нетерпением ждал, что произойдёт дальше. Между тем ленивец не проявлял ни малейших признаков жизни. Даже удары топора не разбудили его. Только когда ветвь затрещала и прогнулась, зверь теснее прижался к ней и — бац! — рухнул в траву, захныкав, как ребёнок во сне.
Еник подбежал ближе и со всех сторон рассмотрел покрытого жёсткой шерстью зверя. У него была короткая волосатая морда и сильные лапы, снабжённые длинными когтями. Диковинный зверь: неуклюжий, двигающийся страшно медленно!
— Этот чудак очень ленив, — рассказывал Диего. — Если залезет на дерево, сидит там, пока не сожрёт все листья и плоды. Спуститься как следует он не умеет, а когда проголодается, просто отпускает сук и падает.
— А что мы будем с ним делать? — спросил Еник.
Диего рассмеялся:
— Ничего! Наши, правда, едят его мясо, но дон Франсиско побрезгует. Идём!
Они ушли. А ленивец снова уснул — или притворился, что спит. Лентяй, он даже не попрощался с мальчиками!
Глава четырнадцатая
У радушных хозяев
Лесорубы обосновались у опушки джунглей на пять-шесть месяцев, а охотники за орхидеями, пробыв там четыре недели, уже готовились к походу. Франтишек полагал, что важно не количество собранных растений, а их разнообразие. Горные орхидеи — большая редкость, а найти их можно только в Коста-Рике.
Лесорубы, вся славная лесная артель, уговаривали европейцев хотя бы ненадолго отложить свой отъезд. Наступил период тропических ливней, а в такие дни особенно приятно общество и дружеская беседа. Но Франтишек спешил. Правда, он согласился задержаться на день-два, чтобы запастись достаточным количеством копчёного мяса, но потом экспедиция немедленно отправится в путь.
Индейцы выследили большое стадо пекари и привели охотников прямо к цели, так что тем удалось убить шестерых животных. А Вацлав уложил какого-то невиданного зверя и очень радовался этому. Однако Франтишек отверг его трофей:
— Голубчик, хоть у твоего енота и хорошая шкура, да мясо никудышное. Разве ты не чувствуешь, как он пахнет?
— Настоящий медведь! — поразился Еник. — Ну что ж, мы могли бы принять в подарок хотя бы лапы. Я где-то читал…
Франтишек расхохотался:
— Я тоже мальчишкой читал про медвежьи лапы. Такое, дескать, лакомство, а запах — как от черепашьего супа. Будто бы робинзоны лакомились медвежьими лапами, как устрицами. Только, милый мой, всему на свете верить нельзя. Тебе бы они не понравились — чехам медвежьи лапы не по вкусу. Зато копчёное мясо пекари — настоящее объедение, вот увидишь!
Хосе пришлось изрядно повозиться, пока он засолил и закоптил добычу.
— Береги соль! — предупредил его Франтишек. — У озера Петен она ценится на вес золота. Вот увидишь, индейцы в обмен на соль принесут тебе всё, что только ни пожелаешь.
Скоро подготовительные работы были закончены: ящики упакованы, палатки свёрнуты, животные подготовлены к дальнему пути; настало время прощания. Лесорубы — люди непосредственные и сердечные — за несколько недель крепко привязались к своим белолицым друзьям и были искренне опечалены расставанием. Они проводили путешественников далеко за пределы лагеря и ещё долго смотрели им вслед, махали руками и кричали:
— Счастливого пути, до свиданья!
«Может, и свидимся, — вздохнул про себя Франтишек, — может, доведётся ещё заглянуть в эти края».
Тяжелее всего было прощание сеньора Пансы и Еника. Они оба выполнили свои обещания: Еник каждый вечер приходил к толстому метису, усаживался, положив голову на его плечо, и слушал рассказы о Мигеле.
— Хотел бы я что-нибудь подарить тебе на память, — сказал Панса Енику. — Только нет у меня ничего… Разве вот этот мачете… Возьми его — может, пригодится. Каждый день я заклинал его хранить тебя. Не смейся! Думаешь, оружие не понимает человеческой речи? О, как ещё понимает! Вместе с этим мачете за тобой последует и моя правая рука, запомни!
Еник принял острый нож в красивых ножнах и гордо привесил его к поясу. Потом протянул Пансе один из своих пистолетов и тоже попросил его принять на память о белолицем мальчике, который всегда будет с благодарностью вспоминать о своём далёком добром друге.
— Ладно, я возьму и пистолет, но прости: одну вещь я уже сам взял, потихоньку. Эту книжку, видишь? Вот она, бери её и прости!
— Нет-нет, сеньор Панса, пожалуйста, оставьте её себе! Позвольте мне только написать несколько слов…
Еник уселся на землю и нацарапал несколько слов по-испански: «Милый сеньор Панса, когда будете вспоминать о своём Мигеле, подумайте и о чешском мальчике Яне Сатрапе, который вас искренне любил».
— Эх, не разбираю я по-писаному! — вздохнул Пайса. — Ну, да, наш старшой умеет; он будет мне читать это каждый вечер. Так будь же здоров и счастлив, сынок!
Франтишеку пришлось окликнуть Еника, потому что караван уже обогнул лес и ушёл далеко вперёд. Мальчик вырвался из объятий метиса и поспешил за своими.