Догнав Франтишека, Еник, сбиваясь и путаясь, пересказал свой разговор с индейцем. Известие, казалось, нисколько не обеспокоило вожака каравана.
— Гляди в оба да помалкивай! — многозначительно бросил он Енику.
На первом привале Франтишек спросил, как долго проводник предполагает вести караван на запад.
— Ведь озеро Петен на юг от нас, — напомнил он, — и дальнейший обход, видимо, излишен; лес стал намного реже.
— Мы идём прямо к озеру, — возразил Сана, упрямо показывая рукой на запад.
Франтишек настаивал, что озеро расположено на юге.
— Кто это тебе сказал? — обиделся Сана. — Путь знаю только один я.
— Мне никто не говорил, — последовал спокойный ответ. — Ты не разбираешься в карте и не знаешь, что вот эта стеклянная коробочка[20] всегда говорит мне чистую правду. Короче, завтра мы поворачиваем на юг. Или ты поведёшь нас без обмана, или мы пойдём одни. Граница Гватемалы, конечно, уже позади, и мы можем повстречаться с лесорубами, которые валят здесь лес.
Сана был задет не на шутку. Он нахмурился и отступил. Диего робко взглянул на Еника, опиравшегося на ружьё.
— Сегодня мы не сделаем ни шагу вперёд, — неожиданно для всех заключил Франтишек. — Удобнее поляны не сыскать, а нам не повредит более продолжительный отдых. Подготовьте палатку и костры!
Все были довольны принятым решением, только Сана явно расстроился. Индейцы думали, что его рассердил спор с «доном Франсиско».
Поляна, большая, как городская площадь, была окружена деревьями, словно гигантскими домами. Такие поляны, больших или меньших размеров, довольно часты в джунглях. Они образуются в силу разных причин: или вследствие бурь, или из-за состава самой почвы, неблагоприятной для деревьев.
Охотники не знали, далеко ли они от цели. Но что Сана ведёт их неправильно, это Франтишек определил верно; подозрение, высказанное индейцем, он не оставил без внимания. Франтишек понимал, что от индейца больше ничего не добьёшься: он сказал ровно столько, сколько хотел. Поэтому, чтобы не вызвать у Саны подозрений, Франтишек решил сначала расстроить его планы неожиданным отдыхом, а затем переменой направления.
Приготовления к ночлегу были закончены засветло: быстро поставили палатки, собрали хворост. Путники отдыхали, отпустив на волю и усталых животных. Вацлав с Еником сидели невдалеке от палатки; мальчик не выдержал и шепнул Вацлаву по секрету, что Франтишек не доверяет Сане, а впереди каравана прячутся чужие индейцы.
Между тем незаметно подкрались сумерки. В вечерней темноте запылали костры, и лёгкие столбы дыма поднялись к небу, на котором высыпали звёзды. Изнурительный зной понемногу спадал, и люди с облегчением почувствовали еле заметное дуновение ветерка. Ослы и мулы, пасшиеся поблизости, радостно зафыркали, приветствуя вечернюю прохладу. А шум в лесу усиливался…
Хотя Вацлав и Еник уже не первый месяц встречали пробуждение вечерних джунглей, они бессильны были унять тревожное волнение.
Пожалуй, нет на свете человека, который не ощутил бы страха, заслышав гортанные крики птиц, трели лягушек, шипение и свист змей, верещание обезьян и пронзительные вопли попугаев, заглушаемые порой рёвом ягуара, настолько ужасным, что мороз подирает по коже. Сегодня, точно так же как и вчера, как и сотни лет назад, этот дикий концерт гонит от людей сон. Задремавший внезапно пробуждается, хватает оружие, тщетно вглядывается в темноту. Но слух его ловит лишь леденящие душу звуки — то ли крик разъярённого хищника, то ли стон обречённой жертвы. А звёзды по-прежнему невозмутимо смотрят на землю, и дурманит голову аромат растений, возносящийся к высокому небу.
Еник поплотнее прижался к Вацлаву, взял его за руку и размечтался вслух:
— Что-то теперь поделывают наши, а, Вацлав? Папа, наверное, возвратился с работы, мама готовит ужин, а Терезка учит уроки. Вспоминают ли они нас? Ведь там даже звёзды другие…
Вацлав, поддавшись его настроению, тоже принялся вспоминать о том, как давно-давно, в Чехии, гонялся по вечерам за майскими жуками, которые, глухо жужжа, неуклюже шлёпались о стены домов; как прислушивался он к разговорам соседей, выходивших посумерничать на лавочках…
Он так живо представил себе всё это, что на мгновение услышал и вечерний звон церковного колокола, и громыхание повозки запоздавшего хозяина, который по росе накосил немножко клевера, потому что негоже возвращаться домой с пустыми руками…
Тут Франтишек позвал друзей ужинать и спать. Они пошли с большой неохотой — так чудесно было воскрешать в памяти прошлое! Голос дяди заставил их очнуться от грёз и перенестись в суровую действительность.