— Вы видели, сколько занимает моя дипломатия? — указав в сторону сидящего на заднице ворлока, спросил он. — А эти ваши послы? Три дня. Каких-то гребанных три дня, чтобы вернуться ни с чем. Мне понадобилось ровно пять минут на то, чтобы сделать все правильно!
— Я никогда не сомневался в тебе, Мэл. — переходя на шепот, проговорил Дан. — Именно потому я и люблю, когда мы в команде. Потому что ты можешь очень многое, если тебя правильно стимулировать.
Марлоу закатил глаза. Он откидывал мысль о том, что позволял верховодить своими действиями, однако это хотя бы не было скучно. Буркнув быстрое «ладно, пошли» он испарился с мест событий.
====== Глава 17. Приключения в погоне за миром ======
— Нападать на ворлоков противозаконно, — Катария зло сорвала с ближайшей стены уцелевший охотничий нож. Силы давно покинули ее тело, однако злоба, поднимающаяся из глубины желудка, руководила поступками женщины. — Да как они могут, как они вообще смеют заявлять, что мы, великие из великих — охотники на ведьм, просто должны молча стоять в стороне и взирать на то, что происходит вокруг? На ворлоков нельзя нападать!
Охотница сжала челюсти. Пройдя все испытания, годы мучений и ужасов на пути к пониманию того, что теперь они с собратьями не более, чем нежить, такая же, как и те, против кого они сражались веками, она не находила ответ — ради чего все это было? Ради того, чтобы им отрезали кислород, чтобы запретили бороться против мразей и мерзких пожирателей плоти?
Что дальше? Приравнять ворлоков к людям? Дать им власть? Защищать их? Этого ни в коем случае нельзя было допустить!
Магия, что плескалась под кожей, лишь ускоряла ход размышлений охотницы. Они с собратьями и сами стали почти что ворлоками, разница была разве что в сознательном отказе от использования чар. Прежде Катария никогда не позволяла волшебству вырваться наружу и взять верх над силой охотницы. Хантеры учились подавлять в себе любые отголоски ведовства, никогда не используя чары за ненадобностью, но если вопрос стоял таким образом, что ворлоков больше нельзя было трогать, если люди нарушали все правила, какой был смысл держаться?
Катария посмотрела на нож, зажатый в левой руке. Обычное оружие. Что могло оно сделать против людской глупости? По ее пальцам пробежала голубая искра. Магия. Вот что могло помочь.
Охотники не говорили никому об одной своей особенности. В день, когда они очнулась, вокруг оказалось слишком много мертвых ворлоков, а сил осталось слишком мало, чтобы продержаться. Они с собратьями выжили лишь благодаря тому, что подпитывались силой, витающей в деревне. В теле их жили многие стихии, они переливались под кожей Катарии, словно живая вода, требующая выхода.
Голубая искорка пробежала по пальцам охотницы снова. Что же было сильнее — вечная вражда с ворлоками или сделка с самой собой?
Этого Катария не знала. Она понимала лишь одно: времени не так много, и если они хотели успеть поймать тех ворлоков, которые все еще гуляли на свободе, до того, как до них доберутся люди, значит, стоило спешить.
— Эй! Что ты делаешь? — за своей спиной охотница услышала окрик. Кажется, кто-то заметил вспышки магии.
— Я... делаю то, что требует мой долг, — прошептала она.
Другие хантеры смотрели на женщину с нескрываемым ужасом и удивлением. Сила нескольких ведьм, живущая в ее теле, вела ее своим путем.
Сознание куда-то поволокло. Катария прикрыла веки, а когда открыла — поняла, что стоит в другом месте, на поляне в окружении деревьев и смотрит на ряды одинаковых стволов, пляшущих вокруг нее удивительный танец.
Она никогда не перемещалась самостоятельно, и с непривычки голова ее кружилась словно от качки.
Женщина сделала два неловких шага влево, пытаясь нашарить опору. Первое перемещение далось ей с трудом, но она выдержала это испытание. Оглядевшись, охотница поняла, что магия вывела ее верно. Она увидела удивленно таращащиеся на нее ворлочьи глаза. Что-то вроде нелепого домика было сооружено в центре поляны, и за волшебной изгородью скрывались они — те, которых теперь запрещалось убивать.
Защитная магия, отделявшая пристанище ворлоков, лучилась лишь наполовину. Не очень опрятная женщина и два одетых в нечто наподобие шкур мужчины оскалились при появлении чужачки.
— Кто ты? — спросила ведьма, стоявшая ближе к охотнице. — Ты не ведьма. Ты...
— Я твоя смерть, — Катария сделала два шага по направлению к колдунье, выставляя вперед ладонь.
Ворлоки не успели закричать или аппарировать. Волна мощной магии повергла их на землю, заставляя кричать от боли. Они что-то шептали, силясь противостоять мощному заклинанию, но где четверым было стоять против вырвавшейся наружу силы множества колдунов, заточенной в теле пусть даже одной охотницы? Катария не останавливалась, она расщепляла ворлоков на молекулы, сдирая с них кожу и обдирая их волосы. Они визжали и просили о пощаде, ломаясь, как дешевые куклы, даже не успев договорить фразу.
Катария смеялась, увидев, как челюсть рыжей колдуньи разрывается, словно болтается на слабосмазанных петлях, как ее конечности выворачиваются под немыслимыми углами.
Решат ли люди заключить с колдунами мир или решат изгнать их на окруженную магией территорию — ничто кроме их смерти не устраивало Катарию. Так хотела Скайлер. Она не должна была умереть зря.
Слушая предсмертные хрипы разрываемых магией созданий, охотница внутренне ликовала. Значит, вот чего стоили столетия ожидания... Надо было просто дать волю волшебному началу в себе, обратить магию против тех, кто пользовался ею во зло и направить ее во имя добра.
— За тебя сестра... За всех вас, погибших во имя великой миссии...
Слезы начали бежать по щекам темноволосой охотницы, пока она слушала визги захлебывающихся в собственной крови ворлоков.
Катария подняла с земли настоящий шторм. Вокруг кружили ветки, мелкие соринки, острые камни и листья. Магия слушалась свою новую обладательницу, и более того, Катария не собиралась останавливаться на достигнутом.
Она опустила руки, и, дождавшись, когда шторм стихнет, подошла к задыхающейся в крови волшебнице. Та ползла, пачкая следами ладоней траву, и рыдала, не в силах справиться с болью.
— Ты... Предательница... Используешь магию против своих! — только и прошептала умирающая ведьма.
Охотница насупила ей на голову, прижимая ее череп к влажной земле. Вокруг никто не шевелился. Все они были мертвы.
— Я просто уничтожаю грязь. Кто-то же должен делать черновую работу? Вы не выживете оставшимся количеством. Вас осталось слишком мало, и в разрозненности ваша слабость. Я уничтожу вас прежде, чем вы успеете спохватиться. Вас... Весь ваш ворлочий род, — скрючив пальцы Катария направила магию прямо на ведьму.
Раздался противный хруст. Несчастная булькнула что-то невразумительное и затихла, умирая в тишине одинокого леса.
Катария дьявольски засмеялась и пнула бездыханный труп. Посмотрев по сторонам, она решила, что начнет всасывать энергию сначала с мужских особей. Кто бы сказал ей, что однажды ее умение выкачивать силы пригодится в такой немыслимой ситуации?
Сейчас животная радость захлестывала ее — радость от осознания того, что она делала все правильно...
Элай и Дагон схватились за головы. Они как раз брели через нелюдимое поселение на краю какого-то богом забытого города в Японии, когда вспышка дикой боли обожгла их амулеты. Братья застонали, едва не оседая на одно колено. Они прекрасно знали, что это означало.
— Черт, они убили еще кого-то из наших. Какая ужасающая боль... Дагон, я никогда не чувствовал такой боли, — прохрипел Элай, мысленно обращаясь к своей руне и умоляя ее замолчать.
Страдания, хрипы и вой собратьев давили к земле нечеловеческим бременем. Ворлоки остановились, справляясь с ужасным звоном. Они не ожидали ничего подобного, по крайней мере не сейчас, когда поддержание мира становилось общим вопросом. Кто мог сотворить такое мощное колдовство?
Братья посмотрели друг на друга. В полных агонии глазах Дагона скользнуло отчаяние.
— Их было несколько. Несколько ворлоков, — тихо сказал он. — И кажется... Их убило магией?