— Я не хотел показывать это вам раньше времени, парни... — Эмбер развернул извлеченную из корзины вещицу. — Но пока все были безумно заняты с постройками и разбором полетов, я попросил Кима об одной услуге. Вы же знаете, что он приходил навестить меня?
Элай и Дагон внимательно слушали, переглядываясь друг с другом.
— Он имеет доступ к нашему поселку. До этого он наведался по адресам, которые я дал ему. И достал вот это...
В руках Эма появилась до боли знакомая братьям замороженная кисть. Эмбер не стал рассказывать, сколько проклятий он услышал от Кима, который только на тот момент понял всю глубину новой натуры бывшего друга. Бледный приятель передал Эмберу контейнер с конечностью и некоторые нужные вещи, в том числе книгу Сальтарена, и попросил больше никогда не обращаться с такими просьбами, хотя Эмбер и знал, что он не серьезно.
Лед почти стаял. Рука Элая выглядела не как новая, но Эмбер знал, что после того, что он сделал в лесу, этот трюк точно сработает.
— Дай мне руку, — осторожно попросил он, надеясь, что Элай и Дагон не убьют его прямо сейчас, если надежды не оправдаются.
— Ты собираешься... — в глазах Дагона отразился страх.
— Я смог подлатать Мэла, парни, а это была задачка не из легких. Книга Сальтарена дала мне многие ответы на вопросы о жизни после жизни. И кажется, я знаю, что сделать с этим.
— Если ты прирастишь мне ее обратно, Эмбер, я буду вечно у тебя в долгу, — губа Элая чуть дрогнула.
Эмбер осторожно размотал его перчатку. Собравшись с духом, он приставил мертвую плоть к живой. Они не стыковались на сто процентов, потому что запястье Элая сформировало рубец, однако Эм предусмотрел и этот вариант.
— Потерпишь? Мне придется ее пришить.
—Я не боюсь боли, — храбро отозвался ворлок. — После того, через что мы все прошли, это лишь укол булавки.
Прошло пятнадцать минут, прежде чем Эмбер склонился и перегрыз хирургическую нить. Теперь на месте перчатки болталась просто мертвая плоть.
— Момент истины. Пожелайте мне удачи, ребят.
— Удачи, — нервно произнес Дагон.
И тогда Эмбер зашептал. Он вложил в свое заклинание всю силу и все знания, которые получил, а так же воспоминания о том, как Дагон и Элай стояли на его стороне, воспоминания об их дружбе и смерти. Голубые искры вылетали из-под пальцев молодого человека, соединяя краешки кожи кисти и запястья водного ворлока. Магия обволакивала его руку, а через пару минут, Эм прошептал те же самые слова, которым учила его Маргарет.
— Изменишься, — изрек Эмбер на латыни, заканчивая обряд.
Когда схлынули магические искры, Элай открыл глаза. На его нижние веки навернулись слезы. Его рука — совсем, как та, которую он потерял в магической стычке около пяти лет назад снова была на месте. Он экспериментально сжал кулак. Пошевелил пальцами. А затем крикнул:
— Я... Я могу летать!
Его одежда бесформенным комом упала на траву. C диким криком коршун сорвался с земли и стрелой взмыл в серое небо, которое снова с радостью приняло птичьего ворлока в свои объятия. Дагон приставил руку к глазам, чтобы хотя бы с земли полюбоваться на своего обезумевшего брата. Эмбер засмеялся.
— Сработало! Дагон, сработало! Моя магия может лечить людей. Она может...
Он не договорил. Темная комета сбила мальчишку на землю, и он покатился по траве, прижимаемый к ней чем-то тяжелым.
— Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо тебе, Эмбер! — кричал Элай, превращаясь из птицы обратно в человека. Он обнимал своего светловолосого друга под смех Дагона, который знал, что после такого подарка Элай будет просто неописуемо счастлив.
— Я очень рад, что у тебя все хорошо. Но ты не мог бы слезть с моего апрентиса? Вы и так слишком много времени проводите вместе, я начинаю ревновать, — со стороны деревьев к ним приближался Данте.
Эм пожал новую руку Элая, со смехом сталкивая его с себя. Данте встал рядом с друзьями, пряча улыбку за напускным слишком суровым выражением лица.
— Я так счастлив за тебя, — Дагон взъерошил светлую шевелюру своего брата.
— Мы пойдем, ребят! Мне надо... Мне столько всего надо сделать после того, как я снова могу... Я могу строить! Я могу теперь сам застегивать пуговицы!
— Да валите уже. Знаю я, что совсем не пуговицами вы собрались заниматься, — продолжал смеяться Эм.
Лис и коршун превратились в свои животные сущности. Их спуск с горы и отдаленно не напоминал грациозный и изящный полет, теряя перья, Элай катился вниз, а вместе с ним, лая как лисица, падал Дагон. Они скрылись в густом кустарнике у подножия холма в два счета, оставив Эмбера и Данте одних в обществе друг друга.
Эм положил иглу и нить. На его глаза отчего-то навернулись слезы, и он быстро стер их большим пальцем, дела вид, что ему что-то попало в глаз.
Данте сел рядом, внимательно рассматривая светлую челку Эмбера, его плечи под широкой клетчатой рубашкой и его руки, которые могли творить поистине невероятные чудеса. Поняв, что на него смотрят, Эмбер поднял взгляд.
— Я нашел себе новое призвание, — молодой человек фыркнул. — Я могу быть врачом здесь. Теперь, когда мы обречены жить в замкнутом пространстве с десятками таких же изгоев, моя врачебная страсть может быть полезной, ты так не думаешь?
— Ты невероятный парень, Эмбер.
Эм удивленно поднял взгляд. Данте смотрел на него мягкими, светящимися глазами. Душа молодого человека ушла в пятки, потому что этот взгляд буквально пронзал его насквозь. Эм ощутил себя маленькой соринкой, которую смыло волной теплоты, крошечным островом, вокруг которого бушуют волны. Он часто заморгал, теряясь в словах, которые роились в его голове подобно разлетевшемуся осиному рою.
— Я... самый обычный, Дан. Просто человек. Который живет в странное время и встречается со странными людьми.
— Ты какой угодно, только не обычный. Посмотри, каким ты стал. Сильным, храбрым. Готовым постоять за себя и за всех, кто тебе дорог.
— Это... преимущества моего образования. Я ведь всегда был в ответе за всех. А вообще, не думал, Дан, что ты будешь ценить в людях именно это.
— Значит, ты изменил меня. Я до сих пор помню день, когда увидел тебя. Сейчас я не могу представить, что бы случилось, если бы я не зашел в то кафе и мы бы с тобой никогда не встретились. Меня словно молнией тогда прошило. Я просто понял — ты должен быть моим. Безо всяких вариантов.
— Не рассказывай мне, я был там. Я отлично помню наше с тобой первое знакомство. Ты был ужасной задницей.
— И ты. Апрентиса хуже тебя я и представить себе не мог.
— А сейчас? — Эмбер затих, впрочем, и так зная, что он услышит на это в ответ.
— А сейчас я уже не знаю, чем была бы моя жизнь без тебя. Ты — все, что есть самого светлого во мне, Эм. И я люблю тебя до самой глубины своей несуществующей души.
Эм потянулся к Данте, с единственным намерением, заставить его замолчать и потратить время на что-то более стоящее. Дан обхватил молодого человека и стиснул его в своих руках, чтобы оставить его навечно в своих объятиях и вдыхать его невероятный, перемешанный с человеческим, кошачий запах, срывать с его губ теплое дыхание и его поцелуи, которые были такими горячими именно с этим мальчиком.
Эм толкнул своего создателя, и они покатились вниз, вниз с холма, по высокой траве, скрываясь с глаз всего мира, который сейчас ненадолго потерял их из виду.
— Ты хочешь избежать покраски дома, так и скажи? — Эм оторвался от своего создателя, заглядывая в его лучистые щенячьи глаза.
— Хочу. Потому что Мэл тоже обязал меня помогать ему. Ты не будешь против, если я помогу покрасить его дом в первой половине дня, а тебе во второй?
— Я так и знал. Вот она твоя любовь, — притворно рассердился Эмбер.
— Это не изменит того факта, что я все же считаю тебя бесценным приобретением всей моей жизни.
— Подлиза.
— Я говорю правду!
Эм отвел его волосы, сжимая в ладонях его лицо. Он знал, что Данте не станет обманывать его.
— Как дела у Марлоу? Когда он закончит ненавидеть весь мир?
— Никогда. Он же Марлоу. Он крайне занят сейчас. Сегодня прибыла еще одна партия ворлоков, которые прятались в горах Шотландии. Он воспитывает их своими радикальными методами. Плюс ко всему, хантеры доставляют ему немало хлопот.