– И к тому же – итальянцы? – добавил Рэйман.
Девушка кивнула.
– Да, мой отец – из Флоренции.
– Стоп, стоп... – подняв кверху палец, прошептал Игон. – Барбинелла... Ага! Теперь я понял, где видел вас! Но... – он внезапно схватился рукой за голову, словно опасаясь, что она сейчас развалиться на кусочки. – Но это невероятно! Этого не может быть!
– В чем дело? – удивились охотники.
– Так вы говорите – Барбинелла?
Игон снял очки, вытер их о рукав куртки и снова взглянул на новую знакомую.
– Вы – вылитая кукла Барби! – наконец произнес пораженный Спенглер.
В вестибюле «Персиковой косточки» повисла тяжелая тишина.
Барбинелла вдруг метнулась к распахнутому окну, через которое охотники пробрались в здание мотеля.
– Вы куда? – ошарашенно спросил Питер.
Охотники переглянулись. Стэнс со свойственной ему категоричностью суждений покрутил пальцем у виска.
И тут все почувствовали, как пол под ногами начал мелко вибрировать. Сверху посыпалась тонкая пыль. Ее сменила штукатурка и какой-то мусор.
Раздался неприятный хруст – словно чей- то гигантский хребет переломился пополам. По бетонному перекрытию, нависшему над головами охотников, разбегались мелкие трещины, собираясь в замысловатый узор.
– Ну что стоите, как вкопанные? – раздался крик Барбинеллы. – Бегите прочь! Здесь нельзя оставаться!
Девушка быстро забралась с ногами на подоконник и спрыгнула на улицу.
– Это что такое? – Игон, поправив очки, внимательно разглядывал потолок.
И тут дверь комнаты, откуда выходил «Полосатый» с грохотом разлетелась на несколько частей и вылетела в вестибюль, словно внутри разорвался мощный снаряд. Со звуками артиллерийской канонады: стали распахиваться остальные двери? Некоторые при этом слетели с петель, некоторые – превращались в обломки... Рухнуло одно из перекрытий в дальнем конце зала. Весь первый этаж мотеля оказался заполненным пылью.
Откуда-то из-под земли доносились неясные встревоженные голоса, крики. По вестибюлю заметались серые тени.
Лизун шлепнулся на плечо к Вейтману, что-то обеспокоенно лопоча. Питер вздрогнул и чертыхнулся.
До охотников наконец дошло, что через несколько мгновений «Персиковая косточка» должна будет превратиться в груду обломков.
– Сматываемся! – отдал запоздалую команду Питер, – к окну!
Натыкаясь на стены и друг на друга, охотники побежали что было сил.
Словно подгоняя их, за спинами рушились перекрытия и стены... Стоял неимоверный грохот, перемешанный с чьими-то воплями и взрывами нервного хохота.
«Персиковая косточка» сейчас казалась похожей снаружи на тюбик зубной пасты, сдавливаемый невидимыми чудовищной силы пальцами. Западное крыло здания исчезло в облаке пыли. Эстафета разрушения передавалась все дальше и дальше – к восточному крылу, где находилось спасительное окно...
Дом «выплюнул» охотников в буквальном смысле этого слова.
Они вылетели из окна вместе с грудой мусора и мелких обломков. Когда невидимая сила подхватила Рэймана, замыкавшего беспорядочное отступление, и он, вопя от ужаса, устремился навстречу кустам дикой. ежевики за окном, здание полностью разметалось по земле.
Это был последний вздох «Персиковой косточки»...
Сравнительно молодой науке эктоплазмологии уже было известно несколько случаев, когда личные вещи людей, попавших в дурную компанию призраков или, того хуже – вампиров, вслед за ними приобретали некоторые аномальные свойства. Так, в одном доме на Дакота-стрит, знаменитом своими привидениями, время от времени появлялся призрак печатной машинки, выстукивавшей грозные послания. Там же наводил ужас на постояльцев столовый прибор, страдающий острым вампиризмом в запущенной форме...
Но случай с мотелем «Персиковая косточка», который после полного развоплощения хозяина (до элементарной частицы, как справедливо заметил «Шрам», он же – принц Анжу), последовал за своим хозяином в Абсолютное Небытие – единственный в своем роде. Такое встречалось разве только в старых сказках, когда смерть дракона или злого колдуна непременно влекла за собой полный самопроизвольный снос его жилища.
Многие эктоплазмологи справедливо замечают, что такое было возможно лишь во время расцвета феодализма, когда каждый призрак имел собственный замок или, на худой случай – пещеру. Что ж, снос личного замка – это личное дело развоплощенного. Однако в наше время, когда большинство призраков и драконов живет в многоквартирных домах, самопроизвольный снос целого здания был бы чудовищной несправедливостью по отношению к остальным его жителям...