Ни капли крови за множество лет! И ни словечка, ни полсловечка дружеской беседы! Принц отказывался в это верить.
Но поверить в конце концов пришлось.
Анжу сначала посчитал, что во время обряда посвящения что-то сделал не так. Следовательно, Катрин должна была взрослеть, стариться и т.д... Ничего подобного. Это стало понятно уже спустя два года после пожара в замке Клу... Пульс девочки, как и было положено, замедлялся, но дальше этого дело не продвигалось.
Анжу терпел лет пять, нет – вру! – лет шесть. Шесть лет терпел – и хоть бы что! Девчонка оказалась на редкость упрямой...
Она тихо уснула в своей комнате летним днем 1701 года, читая «Роман о розе». То ли книжка была чересчур увлекательна, то ли день был чересчур жарким... Катрин не проснулась ни в этот день, ни назавтра, ни через неделю. Мессир Демор говорил, что это последствия голода и противостояния матушке-природе. «Летаргический сон, – утверждал он, – может длиться столетиями. А на кой черт нам эта спящая красавица? Закопать – и дело с концом. Один принц уже есть, а другого она не дождется.»
Но Анжу не стал следовать его совету и приказал поместить дочку герцога в небольшой комнатке, где для нее был сооружен специальный гроб из горного хрусталя. Гроб был изготовлен одним немецким мастером, специалистом по всяческим оккультным штучкам и приспособлениям. Он утверждал, что долгое пребывание в хрустальном гробу сможет поспособствовать развитию у девушки вампиристских наклонностей. Правда, прибавил мастер, выяснить это удастся лишь только после ее пробуждения.
С той поры принц нередко ловил себя на том, что сидит у гроба, любуясь на девочку; точно так же некоторые поклонники аквариумного рыбоводства подолгу рассматривают своих рыбок через стекло аквариума.
Может, он влюбился?.. Верится с трудом. На все человечество Анжу давно смотрел как на продукт питания, по своей калорийности не уступающий крысам... Кем же при этом он считал себя самого?
Наверное, хозяином всего этого гастронома.
Причин для появления мании величия у принца Анжу было хоть отбавляй. С конца двадцатого века он считался одним из авторитетнейших вампиров на Земле. А если быть точнее – то официальным предводителем не только всей эктоплазмоидной нечисти, но также крыс, змей, пауков и т.д.
Анжу обладал неограниченным правом решать судьбу любого из подданных, минус первого мира, будь то привидение, оборотень, голем, кобольд или другой вампир. Только личная охрана принца насчитывала больше тысячи самых свирепых призраков; армия же, командование которой было поручено Анжу, была поистине неисчислимой.
Итак, можно было с полным основанием утверждать, что принц Анжу подобно гранитному утесу неколебимо высится среди мрачных и жутких вод минус первого мира. Свалить его, обрушить – попробуй, если ты безумец!.. Охотники, как и Барбинелла, безумцами не были, нет. Будем считать, что они просто не могли выносить запах эктоплазмы, все сильнее сгущающийся над родной планетой. К тому же были плохо информированы о возможностях мсье Анжу и его свиты. Может быть, знай они о том, что принц играючи может стереть с лица земли целые города ми не делает этого лишь из-за опасения питаться остаток жизни одними крысами и мышами), то плюнули бы на эту бессмысленную затею... Куда там – тягаться с заместителем самого сатаны!
Как вы поняли, лишь один начальник стоял над доблестным принцем. И это был сам глава департамента Полярной Ночи – сатана, дьявол, Люцифер, Козлоподобный... С Его Темнейшеством Анжу давно был накоротке, каждый понедельник имел с ним непродолжительную деловую беседу, а каждую пятницу, выпадающую на тринадцатое число, ужинал у Люцифера дома, в преисподней.
Про себя принц называл босса Папашей. Он явно намеревался отправить его на заслуженный отдых, чтобы со временем занять теплое место на черном престоле. Пусть даже на это понадобятся тысячелетия – о, Анжу знал способ, как выбить еще один семисотлетний кредит!..
Папаша Люцифер, очевидно, знал о честолюбивых замыслах принца и только посмеивался.
Глава 19
Кажется, прошло не более десяти секунд, в течение которых перед глазами охотников со сверхъестественной скоростью мелькал мрачный калейдоскоп из сырых бетонных стен, оскаленных крысиных морд, каких-то труб, похожих на извивающихся черных змей (а может, в канализационных шахтах и в самом деле водятся змеи?)... Постоянно мелькали серые тени, по форме напоминающие летучих мышей. На краткий миг они оставляли после себя бодрящий запах эктоплазмы...