Что же случилось?
Ламуш с беспокойством заметил, как по небу прошла едва заметная рябь. Но не так, как это бывает во время сильных землетрясений, а словно кто-то из озорства дунул на звезды, чтобы полюбоваться на их трепещущее пламя... И одна звездочка-крохотулечка не выдержала – полетела вниз, грозя свалиться прямо на развалины замка Клу.
На какое-то мгновение герцог потерял ее из виду. Потом звездочка появилась снова, уже не падая, а плавно скользя по небу. Светлое пульсирующее пятнышко быстро увеличивалось в размерах, приближаясь к замку.
За время долгих скитаний от ночи к ночи Ламуш успел вызубрить одну несложную истину: ничего на небе не происходит просто так. И в очередной раз получил ее подтверждение.
Это был не метеорит (как наверняка определили бы люди) и не обгоревший фонарный фитиль (как подумал сам герцог)...
Очень скоро до ушей Ламуша донеслось монотонное гудение, напомнившее ему утренний хор сепараторов во дворах местных хозяек. Почти тут же в ночном небе обозначился уродливый силуэт летательного аппарата неведомой герцогу конструкции (а он уже с первого взгляда отличал «Боинг» от «Кометы»).
Аппарат напоминал шнек от мясорубки с прикрепленными наверху вертолетными лопастями. Чудная машина неожиданно изменила курс, пролетела над шоссе, покружилась немного над владениями Анжу и спустя мгновение вдруг снова оказалась над замком Ламуша.
– Эй! – охрипшим голосом крикнул герцог, взмывая в воздух, как воздушный шарик. – Тебе чего надо-то?
Призрак видел, как гудящее устройство опускается прямо у входа в погреб, где мирно спят охотники. Раздался шум осыпающихся камней... Теперь Ламуш даже не сомневался: принц Анжу задумал какую-то каверзу. Его нужно остановить во что бы то ни стало!
Раздался короткий визгливый скрип.
– Господи, герцог! – услышал призрак удивительно знакомый голос, доносящийся из темноты. – Наконец-то я попал в самую точку!
Рядом с приземлившимся на кирпичи гигантским шнеком возникла фигура человека, одетого в старинное платье такого же фасона, какой был в моде на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков. Ламуш даже допускал, что у него самого когда-то имелось в гардеробе нечто подобное.
– Ни с места! – вскричал герцог. – Я – Ужас замка Клу, я – последнее, что видят в своей жизни осквернители праха Ламушей!
– Вы неподражаемы, дорогой Ламуш, – раздалось в ответ. – Я готов испугаться, если это доставит вам удовольствие, но только потом – когда дело, ради которого я приперся сюда из уютного 1498 года, будет наконец сделано...
– Из тысяча четыреста... какого года? – переспросил опешивший призрак.
– Потом, дорогой герцог. Все потом... Время не терпит.
И тут загадочная фигура вышла на тусклый лунный свет... Ламуш чуть не перекрестился по старой привычке.
– Мастер Леонардо! – воскликнул он севшим от волнения голосом. – Вы?!
– Я, дорогой друг, – флорентиец церемонно склонил голову в знак приветствия.
– Неужели наступил час Страшного суда и души всех умерших слетаются, чтобы предстать перед Творцом? – не переставал удивляться герцог.
– Нет, уважаемый, – серьезно ответил Леонардо. – До этого события нам придется подождать еще пару тысячелетий. Я прилетел по другому делу.
– Прилетели... Но как?
– Молча, дорогой Ламуш. Изобрел геликоптер времени, сел в него и прилетел. Надо сказать, путешествие крайне утомило меня.
Герцог, совершенно пораженный, долго смотрел на итальянца. Потом до него дошло, что гостя следует пригласить в дом.
– Извините, мастер, – сказал он. – Жилище, куда я могу пригласить вас, мало напоминает замок Клу в его лучшие годы. Оно больше походит на могилу...
– Это будет даже забавно, – отозвался Винчи, резво спускаясь по лестнице в подвал. – Не беспокойтесь, любезный герцог. Я прекрасно знаю, в каком положении вы оказались. Сегодня, кстати, я имел удовольствие уже раз пятнадцать поздороваться с вами и поговорить о ваших делах...
– Это как? – опешил Ламуш.
Но Леонардо не успел ответить. Едва он оказался в подвале, как увидел Барбинеллу, которая стояла у входа с ружьем наперевес.
Секунду они смотрели друг на друга.
– Вы?! – девушка совсем растерялась.
– А как же, дорогая моя, – удовлетворенный произведенным эффектом, хмыкнул мастер.
Барбинелла хотела было приблизиться к Леонардо, обнять его, но не решилась.
– Не бойся, дитя мое, – сказал флорентиец. – Я испытываю те же чувства, что и ты.
Он нежно обнял девушку.
Тем временем проснулись охотники, схватились за бластеры и заспанными злыми голосами потребовали объяснений от незнакомца.