Меня – в гувернантки?! Да вы знаете, с кем имеете дело?
– Да, – признался флорентиец. – Мне кажется, я вас где-то видел...
Епископ Дижонский, лояльный мягкосердечный старик, поторопился перевести разговор в другое русло. Но тут король Франциск издал громкий отрыгивающий звук, который означал, что сейчас французский монарх расскажет какой-нибудь сальный анекдот.
Нянюшка поторопилась увести Катрин в спальню... Вечеринка продолжалась до трех часов ночи, пока последнее блюдо с индейкой не оказалось опустошенным, а последний гость не свалился без чувств под стол.
...Утром слуги обнаружили, что чудесная кукла куда-то исчезла. Леонардо помнил, что последний раз видел Барбинеллу в углу у окна, куда он сам ее и поставил. Однако в гостевой зале ничего, кроме говяжьих костей и разбросанных листьев салата, обнаружить не удалось. Весь замок подвергся самому тщательному обыску, но – тщетно.
Катрин безутешна. Сквозь слезы она повторяла, что это проделки злой аббатиссы Бабуа.
Но при всем наличии у людей раннего Возрождения воспаленного воображения, поверить в это было трудно. Тучная, дородная аббатисса – и какая-то кукла? Нет, ерунда.
– Может, кто-то из гостей потушил о Барбинеллу курительную трубку? – предположил дворецкий.
Катрин, представив себе эту ужасную картину, разрыдалась в три ручья... В конце концов версия о самовоспламенении подарка Леонардо была официально утверждена.
Этим же утром король Франциск отбыл к себе в Версаль, прихватив с собой Леонардо.
– Нам необходимо разработать военную доктрину противодействия английской экспансии, – туманно выразился Франциск.
На самом деле он решил заказать флорентийцу свой конный портрет в полном боевом облачении (не зная еще, чем это грозит). Мастер Леонардо пытался отказаться от поездки, но не преуспел в этом.
Он молча обнял всхлипывающую Катрин, поцеловал ее в глаза и, прихрамывая, направился к карете.
Глава 4
Нет, принц Анжу не был простачком. Он не думал, что князь тьмы явился в замок Клу, приняв образ неповоротливой стальной черепахи.
Ведь принц уже имел с Его Темнейшеством не одну деловую встречу и знал Люцифера в лицо (если это, конечно, можно было назвать лицом). Долгосрочный договор с сатаной, скрепленный кровью обеих сторон, лежал в серебряной шкатулке, шкатулка – в дубовой конторке, конторка – в спальне принца, на втором этаже фешенебельного замка в псевдороманском стиле.
Еще будучи шестнадцатилетним мальчишкой принц Анжу понял, что жизнь – это ремесло, такое же, как и торговля сукном. Перед явившимся на этот свет стоят все те же проблемы производства и сбыта.
С производством все было в порядке: принц родился здоровым, практически не болел и при удачном стечении обстоятельств собирался прожить как минимум лет сто (что в эпоху эпидемий и непрекращающихся войн было бы неплохим показателем).
Куда важнее было наладить выгодный сбыт этого здоровья. Войны, грабежи, женщины – все это хорошо. Но надолго ли? Шальной дротик, вдруг вонзившийся в грудь, и – прощай, кровавые каникулы!
Не-е-ет, следовало сделать так, чтобы кому-то могущественному было позарез выгодно поддерживать жизненные процессы в жаждущем удовольствий теле Энгельберта-Труа де Фезьена, принца Анжу. Таким выгодным клиентом мог быть только сам сатана.
Оккультная литература была представлена в фамильной библиотеке Анжу несколькими десятками увесистых пергаментных томов. «Популярная теория чисел Зверя», «Серый папирус Египта», «Материалы XXIV съезда на Лысой горе» и многие другие сочинения помогли принцу обнаружить себя перед ищущим взором Люцифера.
Это случилось около трех лет назад. Из «экспедиции» в Лозанну Анжу привез в сундуке полуразложившийся труп швейцарского капрала. Принц собственноручно заколол его во время штурма Лозаннской крепости оккультным кинжалом с изображением козлиной головы на рукоятке. В декабрьскую ночь полнолуния, самую длинную ночь в году, принц, обливаясь потом, приволок тяжеленный сундук к дверям своего фамильного склепа.
Здесь он извлек труп наружу и бросил его на ступени.
– Я пришел к тебе не с пустыми руками, о могущественный и единственный сюзерен мой, Хранитель темной силы, – произнес Анжу, уставившись в темноту перед собой. – Лучшего угощения ты еще не пробовал, господин. Коли будет тебе угодно, каждый грамм мертвечины, выходящий из-под моего меча и кинжала, будет посвящен тебе.
Этот обряд был описан в «Шестидесяти ступенях к трону Мрака», где оговаривалось, что визит к фамильному склепу (вместе с неподъемным сундуком) следовало повторить ровно 60 раз, прежде чем Его Темнейшество соблаговолит откликнуться на призыв.