— Куда вы собрались? — спросил полковник Морган.
— Ваш заместитель, капитан Мастерс, объявил боевую тревогу, полковник, — ответил сержант.
Морган всегда считал Мастерса толковым офицером. Поэтому он удивился, зачем ему понадобилось ни с того ни с сего объявлять учебную тревогу, когда люди и без того устали после операции на острове.
Но вдруг полковник понял, что сержант говорит о боевой тревоге. От душа пришлось отказаться. Морган бросил на койку мыло и полотенце, быстро оделся и побежал по коридору.
Выбежав на палубу, он увидел, что около капитанского мостика выстроились морские пехотинцы с автоматическими винтовками наперевес.
По команде капитана Мастерса солдаты стали поливать свинцовым дождем командную рубку. Грохот автоматных очередей сливался со звоном разбиваемых стекол.
— Эй, капитан, вы что с ума сошли?! — крикнул полковник Морган, подбежав к строю пехотинцев.
— Мы не хотели будить вас, полковник. Решили, что справимся сами.
— Что это за стрельба по капитанскому мостику? С кем вы тут воюете?!
— Посмотрите, кто стоит у штурвала нашего корабля, — сказал капитан Мастерс.
Морган подошел ближе и заглянул в рубку. Сквозь разбитый иллюминатор он увидел, что за штурвалом авианосца выделывает какие-то немыслимые трюки огромное привидение с оскаленной рожей.
— Боже мой, — только и смог сказать полковник Морган.
— Мы уже вызывали корабельного священника, но он сказал, что его молитва тут бессильна.
— Да, молитва здесь бессильна, как и наши винтовки, — произнес полковник. — Вы поставили в известность адмирала Кэссиди?
— Адмирал спит, он приказал не будить его, ответил заместитель Моргана. — Приказано поднять его с постели, если будут звонить из Вашингтона.
— Понятно. Старина Кэссиди уже празднует победу и повышение по службе, — сказал полковник. — Что ж, придется его потревожить.
В это время башня носового орудия корабля повернулась на сто восемьдесят градусов. Ствол пушки то поднимался, то опускался, а башня вращалась из стороны в сторону. Из-за толстой брони доносился ужасающий хохот. В башне орудия, как и на капитанском мостике, хозяйничали привидения.
— Мы бессильны что-либо сделать, сказал подчиненным полковник Морган. Нужно уходить с палубы.
Как бы в подтверждение его слов ствол носового орудия задрался вверх, и из него был произведен залп. Очевидно, это доставляло привидению огромное удовольствие.
Морские пехотинцы не решались обстреливать башню носового орудия. Во-первых, такая атака была бы, скорее всего безрезультатной. Во-вторых, орудие могло ответить залпом, который уничтожил бы не одну сотню людей.
Они стали быстро освобождать палубу. Привидения праздновали победу. Откуда ни возьмись появилось еще одно, третье по счету. Этот призрак вооружился пожарным брандспойтом и открутил кран на полную мощность.
Дико хохоча, привидение летало над головами солдат и поливало их из пожарного шланга. Некоторых смыло мощной струей за борт.
Скоро палуба опустела. Теперь кораблем командовали привидения.
Когда полковник Морган подошел к каюте адмирала, часовой не пустил его. Но у полковника разговор был короткий.
— Пошел вон! — рявкнул он на часового, который понял, что с Морганом сейчас лучше не связываться, и послушно отошел в сторону.
Полковник вошел в каюту без стука, за ним — капитан Карсон. Адмирал Кэссиди мирно спал, не подозревая, что творится на корабле.
— Адмирал, вставайте!
— Что вы себе позволяете, полковник?
Полковник Морган нахмурился и сказал напрямик:
— Корабль захвачен привидениями. И если мы в ближайшее время ничего не предпримем, это будет иметь самые тяжелые последствия.
— Что вы городите, полковник! — возмутился Кэссиди. — Какие привидения! Вы, очевидно переутомились во время операции на острове или слишком долго общались с этими охотниками. Они задурили вам голову.
— Адмирал, я видел собственными глазами. Мы все их видели.
— Где же именно вы их видели, если не секрет?
— На капитанском мостике и в башне носового орудия. Привидения схватили пожарный шланг и восемь пехотинцев смыло в море.
— Капитанский мостик, вы говорите? — переспросил Кэссиди. — И носовое орудие?
Черт возьми, это действительно серьезно. Но все-таки я не могу поверить. Нужно убедиться лично, — сказал адмирал и стал лихорадочно собираться.