– Постой, постой, а к чему ты мне все это?
– К тому, чтобы ты через знакомых поискал. За каждый адрес получаешь четвертную комиссионных. Усек?
Видя, что фотограф колеблется, бородач ловко сунул ему в книгу три десятирублевки.
– Это аванс. Остальные сразу, как получу адреса и имена.
Вдруг он вытянул шею, вскочил. Это бородач увидел девицу из своей компании. Девица враскачку шагала по мокрой полоске песка у самой воды, держа в руках босоножки.
– До завтра! – крикнул бородач, исчезая.
В тот же день в кафе «Лето» Павел Иванович незаметно передал Алеше Лактионову заклеенный почтовый конверт, в котором лежало подробное описание контакта с бородачом. Так было условлено – краткие сообщения передаются устно, длинные – письменно, в обычном почтовом конверте.
– Ну, вот, Александр Степанович, думается, что в руках у нас теперь есть нить. Но главное сейчас не в том, куда она ведет, главное, чтобы она не оборвалась. Что вы успели сделать за эти сутки?
Разговор этот происходил в кабинете полковника Сторожева. Несмотря на два раскрытых окна, верещание птиц в густой листве клена, который рос рядом с домом, несмотря на легкую, несколько даже небрежную одежду полковника – без пиджака, галстук ослаблен, – несмотря на все это, в комнате чувствовалась обстановка штаба. Той точки, куда ручейками стекаются оперативные донесения, откуда идет управление боем. Полированный стол, черно-никелевый блок связи, опечатанный сейф, календарь, книжный шкаф.
И – медленные шаги по кабинету.
Материалы, с которыми пришел к полковнику Сторожеву майор Александр Степанович Савин, были не просто результатами наблюдения за группой пляжных бездельников, а еле заметными и поэтому имеющими большое значение вехами на подступах к притаившемуся противнику. В терминах «бой», «противник», «штаб» нет никаких преувеличений. Действительно, шел бой. От обычного он отличался двумя особенностями. Этот бой проходил в тишине и не имел передышек.
– За сутки удалось установить личность «бородача» и одного парня из его компании. – Майор Савин заглянул в блокнот, куда заносил все, еще не ставшее официальным материалом следственного дела. – Серфик Виктор Леонидович, двадцать восемь лет, живет в Риге. Приехал в кемпинг неделю назад на машине «Жигули» вишневого цвета. Машина с вильнюсским номером. Ее владелец Константин Жбанов работает на заводе цветных телевизоров. Кем, пока не выяснено. Не установлена личность третьего из друзей – он на весь вечер куда-то ушел с девушкой.
– А как с адресами, которыми интересуется бородач? – И майор и полковник, не сговариваясь, с первой минуты, так же как до них и Павел Иванович с Лактионовым, стали именовать Виктора Серфика бородачом. Пока он был единственным лицом, проявившим себя в действии.
– С адресами дело обстоит так. Лейтенант Лактионов быстро узнал все три. Продавщица Валия Вилцане, девятнадцати лет. Приехала в Янтарное по направлению, после окончания техникума торговли. Снимает комнату на частной квартире. Затем скульптор Ольга Микульска, двадцати восьми лет, живет здесь четвертый сезон, все эти годы снимает одно и то же помещение частным порядком. Много работает. Готовится к республиканской выставке. И третья – Бирута Маркевиц, шестидесяти лет. Живет одна, получает пенсию за мужа, погибшего на войне. Приторговывает ранними овощами со своего огорода. Есть женатый сын, живет отдельно, где-то в другом городе.
– Любопытно!
– Виталий Иннокентьевич, я думаю, что все это просто-напросто проверка фотографа. Бородач знает все адреса и через два-три дня, услышав их снова от Павла, даст ему уже другое, настоящее задание.
– Все возможно, Александр Степанович, все возможно. – Полковник еще больше ослабил галстук, как будто ему было душно, и продолжал, размышляя, шагать по кабинету. – Но эта версия – первая, которая приходит в голову. Она, так сказать, лежит на поверхности. Она банальна, и уже по одному этому, в сложившейся ситуации весьма сомнительна. А что если бородач знает два адреса, но не знает третьего? Чтобы подойти к ответу поближе, мы должны срочно узнать следующее: почему продавщица Вилцане приехала именно в Янтарное – только ли подчинившись распределению или еще и по личным мотивам? Почему Микульска четвертый сезон живет в Янтарном, когда в Паланге есть отличный Дом художника, где ей как участнику республиканской выставки всегда предоставят место? И, наконец, почему в компанию молодых затесалась старуха Маркевиц?