Почему Серфик «не узнал» Бронникову? Ведь он наверняка пришел на Морской вокзал, чтоб увидеться с ней. Более того, он сел к ней на скамейку. Собирался передать документы, которые лежали в чемоданчике «атташе»? Но почему он этого не сделал?
Одно из объяснений: Серфика кто-то спугнул.
Это мог быть парень, обратившийся с вопросом. Случайный парень или сообщник, разнюхавший что-либо? Неизвестно.
Но если бородача спугнули, почему он не поспешил убраться прочь, а преспокойно отправился пить коньяк? Неизвестно.
Второе объяснение: документы уже у Бронниковой. Ей их могли передать раньше.
Это объяснение более правдоподобно. В него вписывается поведение Серфика. Бородача прислали проверить, на месте ли Бронникова. И для полного спокойствия побыть на берегу до отхода судна.
И, наконец, самое непонятное, где и когда Бронникова познакомилась с бородачом.
Майору Савину ясно было одно: действовать следует очень осмотрительно. За Бронниковой наблюдают. Вместе с другими туристами она должна спокойно подняться на теплоход, на виду у всех многочисленных провожающих. А затем... Это главное, для чего он здесь находится.
В каюту, о временном использовании которой в служебных целях майор Савин договорился с капитаном судна, были приглашены два понятых: боцман, член народной дружины, и моторист, председатель судкома.
Войдя, Бронникова обвела глазами присутствующих. К кому следует обратиться?
Она посмотрела на моряка в форменном кителе.
– У меня что-то с паспортом. Это к вам?
– Нет, это ко мне, – сказал майор Савин. – Присаживайтесь.
Надежда Ивановна осторожно присела в кожаное кресло.
– Ваш паспорт в порядке. Дело в другом, – суховато, но достаточно любезно сказал майор Савин. – Я из Комитета государственной безопасности, вот мое удостоверение. – Он достал из кармана служебный документ, но Бронникова не шевельнулась. Как только услышала это, окаменела.
– По нашим данным, – уже тверже продолжал майор, – вы собираетесь нелегально, контрабандным путем вывезти за границу документы, имеющие государственное значение. Если это так, прошу выдать их добровольно. В противном случае я в присутствии двух приглашенных понятых буду вынужден обыскать вашу сумку. Хочу предупредить: если выдадите документы до обыска, это будет соответственным образом учтено.
Тут Бронникова наконец-то разжала побелевшие губы.
– Да, да... я сейчас... – Торопясь, мелкими рывками она сняла с плеча сумку. Дернула «молнию», порылась, вынула зеленый маникюрный несессер, из него маленькие ножницы. Полностью раскрыв сумку, такими же мелкими рывками вспорола подкладку. И, торопясь, сунула руку в дыру. С усилием выволокла из-под разрезанной подкладки толстую пачку бумаг. Там, в сумке, листы были расстелены по стенкам, и теперь пачка, вытащенная в спешке, лохматилась отдельными страницами, на которых было что-то напечатано и что-то написано от руки.
Оба моряка с интересом наблюдали за всем этим.
Майор Савин молча ждал.
Бронникова положила разлохмаченную стопу бумаг на стол перед майором.
Страницы были пронумерованы. Их оказалось двести тридцать шесть. Первое, что бросалось в глаза, – черный орел со свастикой слева и штемпель «СЕКРЕТНО» в правом верхнем углу страницы.
– Это все? – спросил майор.
– Все! – с каким-то облегчением выдохнула Бронникова и протянула сумку. – Можете проверить.
Майор обратился к понятым.
– Сейчас я составлю протокол, и вы его подпишете, товарищи.
Майор перевел взгляд на Бронникову.
– Вам известно, что это за документы?
– Да.
– Как они к вам попали?
Как они к ней попали? Все началось со знакомства с Бирутой Маркевиц. Это было лет семь назад. Как раз в то время у Нади случилось большое тайное горе, которым она не решалась поделиться даже с матерью. Врач из санатория «Дайна», Август Иванович, после трехлетней связи однажды буднично и уныло объявил, что больше не может обманывать жену. Романы у Нади бывали и раньше, но из всех встреч, мимолетных и немимолетных, только встреча с Августом была настоящей и, пожалуй, единственной любовью.
У Нади разрывалось сердце. Она не знала, что делать. Хитрая и пронырливая Бирута, которая как раз тогда начала носить к ним овощи и зелень, в момент смекнула, в чем дело. Она не стала ни успокаивать, ни приставать с расспросами, а ласково сказала: «Заходите ко мне, Надечка, поговорим о жизни. Она ведь непроста, жизнь-то! Ей надо глядеть глаза в глаза – не кланяться, но и не задирать перед нею нос!»