Птицы ищут и находят корм. Видно, что не первый раз прикармливает их здесь Боря.
Мы сидим безмолвно, любуясь пышным белоснежным оперением лебедей, их горделивыми плавными движениями.
Неожиданно птицы насторожились. Тревожно вытянув гибкие тонкие шеи, замерли на секунду и в одно мгновение стремительно и беззвучно исчезли в камышах.
— Почему они скрылись? — шепчет Павка.
Боря старательно, чтобы все мы заметили, трясет головой: «Молчи».
Послышался приглушенный расстоянием и нарастающий стремительно топот тяжелых ног, хруст ломающихся веток. И, промелькнув темным пятном в полосе низкорослых сосенок, на открытую круговину мохового болота вырвался огромный зверь.
Мы не сразу его распознали. По рассказам старших лоси представлялись нам тихими и безобидными животными, которые мирно гуляют по лесным полянам, спокойно заходят в пасущиеся по лугам крестьянские стада.
Но лось, вырвавшийся из бора на Большое болото, был страшен. Его вспененная на губах горбоносая морда под огромным венцом тяжелых рогов свирепо вытянулась вперед. Сильные, с широкими копытами ноги почти плашмя ложились по болоту. Топь вздрагивала, ходуном ходила вокруг него. Клочья вырванного мха, перемешиваясь с брызгами, летели из-под копыт лесного великана.
По сторонам, стараясь подброситься к мясистой шее сохатого, бешеным скоком неслись три волка.
Лось мчался в нашу сторону. Прижимаясь к деревьям, онемевшие от страха и любопытства, мы не могли оторвать глаз от лося и его преследователей.
Гибель сохатого казалась неизбежной. И тут произошло то, чего мы никак не ожидали.
Прыжок. Передний волк с разгона метнулся на шею лося, но сохатый резким ударом копыта оборвал прыжок хищника на лету, и волк, взвыв от боли и скаля клыки, кубарем покатился по болоту. В тот же момент два других хищника набросились на лося с разных сторон.
— Га! — вдруг громко выкрикнул Боря, и слышно было, как тенькнула тетива.
Я не знаю охотника, который любил стрелять белок из лука, но думаю, что на этот раз сын лесника не уступил бы ему.
Одновременно со звоном тетивы второй волк кувыркнулся по болоту и впился себе в бок зубами.
А сохатый, метнув на спину огромные рога, стремительно пролетел узкую лесную полосу, птицей перемахнул через протоку и, треща сучьями, скрылся в сосновой чаще.
Волки уходили в сторону. Лишь один из них, которому угодил удар копыта, все волочился по болоту, то отбегая, то снова припадая на мох, и за ним стлался окрашенный кровью след.
Когда, переждав минут десять, мы подошли к месту недавней схватки, там лежала перекушенная стрела, по одной половине которой Ленька Зинцов сразу определил, что второй волк унес в себе сапожную иглу.
Большая мечта
Зинцов в восторге от сохатого:
— Силен горбоносый! Ураганом пролетел!
— Силен! — подтвердил Павка.
— Как думаешь, карачун волку? Не выживет после лосиного копыта? — оборачиваясь к Борису, как к человеку более сведущему в лесных делах, спрашивает Ленька.
— Выправится, если стая не разорвет, — отвечает сын лесника. — Они живучие.
— Своего-то как же они разорвут? Волки волка?
— Ничего удивительного! На то они и волки.
— За то, что промах по лосю дал?
— За это ли — не знаю. А за то, что кровью от него попахивает и защититься не может, — разорвут. Подранка прикончить — это у них любимое дело.
Беседа о лосях да о волках растянулась у нас с малыми перерывами на весь обратный путь от Большого болота до сторожки. Наговорились вволю.
Происшествию на лесном болоте каждый из нас в своих тетрадях местечко уделил. По четырем записям «охотников за сказками» и составил я разговор, которым эта главка начинается.
По пути из леса Костя Беленький все о лосе беспокоился: где он да что с ним теперь будет. А мне дума об ушибленном волке покоя не давала.
«Добавить бы, — прикидывал я, — ему в бочину пару стрел с наконечниками — и наш».
Представляю, как бы мы притащили сначала на сторожку, а потом перевезли и в деревню волчью тушу с оскаленными клыками. Вот был бы праздник для всех мальчишек, и мы на этом празднике — именинники!
С этой мечтой и шагаю неторопливо, потихоньку переставляя шестик через каждую пару шагов. Чуть впереди и сбоку — Павка. С другой стороны — Боря, которого поджимает ко мне шагающий краем тропинки Ленька Зинцов. Случай на Большом болоте напоминает Боре другое, более печально кончившееся происшествие. И сын лесника рассказывает:
— Понимаете, охотник лосиху подстрелил. А она с теленком ходила. Маленький еще теленок, беспомощный. Ножонки тоненькие, а копытца скользят.
— Ты его видел? — спросил Павка и посмотрел на Борю умиленными глазами.
— Подожди, не забегай… Тятя тогда обход по участку делал. Пало у него подозрение, что тут что-то неладное, он и заторопился на выстрел. Охотник убежал. А лосиха поднимется, поднимется на передние ноги и опять на бок валится. Тятя — скорее домой. Запряг Гнедка да сообщать поехал. А мы с Нинкой к лосихе побежали.
— Нашли?
— Нашли. Подбегаем, а возле нее теленочек. Рыженький, худенький. Припал на колени, тычется в нее мордочкой. А лосиха уж мертвая.
— Я говорю тихонько Нинке: «Беги за молоком». А сам остался, подманиваю теленочка. Хотелось мне его погладить. А он пугается: отбежит и снова, гляжу, показывается из-за кустиков. А я не шевелюсь и к лосихе не подхожу. Он опять к ней прокрадется осторожненько и начнет обнюхивать. Принесла Нинка молока в подойнике. — Мы потихоньку поближе к лосихе его и поставили. Спрятались за деревьями…
— Ну, а потом что?.. Рассказывай скорее, — заторопил Ленька Зинцов.
— Ох, и нетерпеливый ты! Мы полчаса ждали, а ты и минутки подождать не можешь.
— Ладно, помолчу.
— Подошел теленок. К лосихе подошел и подойник с молоком унюхал.
— Молоко пил?! — снова, не удержавшись, вклинился в рассказ Зинцов.
— Пил, да пролил. Нинка еще раз бегала, и второй раз пил.
После этих слов Бори все мы вздохнули свободнее. Жалко было теленочка. А тут даже радостно стало.
Боря послушал, как мы между собой все это возбужденно перетолковывали, и сказал:
— Это еще не конец.
— А что же под конец было?
— Конца совсем не было.
— Почему не было?
— Потому, что жив лосенок.
— Жив?! — выкрикнули мы почти одновременно.'— Где же он? Покажи.
Боря глянул на нас удивленно и рассмеялся так весело, что и мы не удержались: тоже рассмеялись, сами не зная чему.
А Боря, замедляя шаг и придерживая шестик на весу, чтобы не стучал и не мешал разговору, в ответ на просьбу и нам вопрос задал:
— Как же я его покажу? Теперь ему… — Он быстро сообразил что-то в уме и досказал: — Теперь ему три года. Рогач. По лесу гуляет… А Нинку помнит.
— Почему ты так думаешь? — заинтересовался Костя Беленький.
— Не думаю, а знаю, — ответил Боря. — Она лосенка еще не раз молоком поила. Украдочкой от меня в лес ходила… Нинка хи-итрая! — растягивая и делая ударение на «и», не с упреком, а с каким-то особенным одобрением, с улыбкой на лице и в глазах произнес он. — Все старалась к дому его приучить.
— Не приучила? — до тонкости старался выяснить Костя так заинтересовавшую всех нас историю.
— Как тебе сказать… — замялся с ответом Боря. — Приучила немножко.
И объяснил:
— Зимой, когда метель метет и есть нечего, он сам к нашему забору приходит. Нинка сена ему выносит. Пока несет— он в сторонку отойдет. Нина домой, а он сено ест.
Такой конец рассказа каждому по душе пришелся. Рады мы за лосенка.
— Значит, каждого лося приручить можно, — решительно высказался Ленька. И начал дальние планы строить. Дельно, серьезно заговорил. На нас сердится, если кто на деловитые разговоры улыбнется невзначай.
По Ленькиному замыслу всех лосей нужно взять на учет, приручить и кормить, когда им голодно. Для кормления лосей зимой летом надо заготовлять в бору сено. На истребление волков, которые нападают на лосей, надо направить охотников.