Я предупредительно рявкнул и перешел в наступление.
Двое недомерков вылезли посмотреть на источник шума. Оба — из банды Преследующей Полночь. Никакими боевыми навыками они не обладали. Расшвырять их было проще, чем объяснять очевидное.
Тряпки не помогли скрыть происходящее в траншее от ока с небес. Половинка луны источала достаточно света, чтобы я увидел то, чего опасался: братец Полуночи с дружком настигли-таки Ржавого, когда тот сидел на корточках со спущенными штанами, и теперь у него были большие проблемы.
Врезать! Схватить! Оттащить! Тычок, пинок, еще один пинок! Врезать! Я, конечно, не мастер рукопашного боя, но умудрился дожить до сегодняшнего дня в относительной целости. А малолетние идиоты даже не оставили никого на шухере, либо стоявший на шухере тоже решил присоединиться к общему веселью.
Надо отдать им должное: они застукали жертву в самый подходящий момент. Но придется снизить оценку за то, что они не подумали, как осуществить задуманное быстро и чисто.
На мои вопли быстро подоспела помощь. Скорость реакции — наша сильная сторона, спасибо суровой школе жизни. Все-таки мы — Отряд.
Никто не умер. Даже Ржавый, хотя он мог бы захотеть для себя более печальной участи, когда очнулся и начал чувствовать боль. Поначалу было сомнительно, что он выкарабкается. Он потерял много крови и представлял собой одну большую сочащуюся рану. Ребята жестоко его изрезали, еще и вблизи кучи дерьма. Сепсис был почти неизбежен. Ну и целая паутина новых шрамов — тоже.
Только с десяток разрезов требовали иглы и ниток. Остальные я промыл самогоном и обмазал дрянью, останавливающей кровь. Я заставил Полночь помогать, хотя и был уверен, что она не имеет никакого отношения к случившемуся. Ей нужно было усвоить урок — медицина, а, в частности, хирургия не оставляет места ни для чего личного.
Я знаю. Я сам допускаю исключения. Я даже бываю достаточно глуп, чтобы занести некоторые случаи в Анналы. Можете натравить на меня законника. Я отыщу грязное пятнышко и на его мелочной заднице.
Итак. Делай, что я говорю, малышка. Не повторяй то, что я делаю сам.
Она меня удивила. Ржавый, голый и измазанный запекшейся кровью, ее почти не встревожил. Ей даже не мешали его судорожные попытки ухватить воздуха. Она могла, конечно, подумывать о том, чтобы отчикать ему яйца, но так ничего и не предприняла. То, что ребенок вроде нее мог настолько хорошо себя контролировать, пугало. Что будет потом? Безжалостные армии и новые темные замки?
К тому моменту, когда мы закончили, я почти в нее влюбился — не как в женщину, конечно, а как в по-настоящему невозмутимого ассистента.
Остальным пришлось удерживать Дрозда подальше, покуда мы с Полуночью не закончили латать Ржавого. Потом, даже не дав себе отдохнуть, она принялась пререкаться с тем, кто был Ржавому единственным на свете другом.
После всего произошедшего Преследующая Полночь окончательно убедилась в том, что является настоящим самородком — как мы все считали. Она взялась флиртовать с нашими колдунами. А те, включая Молчуна, относились к ней, как к смышленой и милой зверушке.
А еще она начала завоевывать умы и сердца обычных солдат, заимев таким образом целый взвод заботливых сводных братьев.
Определенно, Преследующая Полночь представляла угрозу для будущего этого мира.
Душечка слегка ревновала.
У нее никогда раньше не было соперниц.
Я растянулся на койке в ярде от Ржавого и задремал, надеясь, что очистил все раны без исключения. Пробиваясь из-под личины лекаря, обычный человек, в свою очередь, желал «этому ублюдку Ржавому» испытать все прелести отсроченной гангрены.
Душечка не выносила жестоких или непопулярных приговоров. Парни Лунного Света получили дополнительную трудовую повинность. Лунный Свет отхватил вдвойне за науськивание. Душечка совсем позабыла про их попытку дезертировать.
Ах, да. Им пришлось тащить пожитки Ржавого, когда мы двинулись в путь. Это задевало их сильнее, чем любое другое наказание.
***
— У нас проблемы, — сказал Лейтенант, собрав офицеров.
Душечка присела сбоку, дав ему право говорить. Она окатила меня недовольством. Это я притащил Полночь. Ей было интересно, не происходит ли между нами что-либо неподобающее. Костоправ, конечно, мужик славный, но он все-таки мужик.
Я высказал мысль, что малявке нужно поскорее начать учиться, потому что, может статься, она в один прекрасный момент окажется во главе парада. К этому были все предпосылки.