Николай снял с пояса манерку и протянул охотнику. Дождался, пока тот сделает пару жадных глотков и спросил:
— А по времени что вышло? Сколько бой длился, сколько сюда шел?
Пахом ненадолго задумался, глянул на солнце и что-то сосчитал на пальцах.
— Да где-то полчаса мы с ними в танце кружились, потом я с четверть часа в траве скрадывался и час с небольшим сюда топал. Как-то так.
— Полчаса? Против троих? — недоверчиво вскинул бровь Николай
Пахом досадливо поморщился.
— Говорю же, повоевать с ними решил. Луки со стрелами-то против ружья не пляшут. Мы когда перса воевали – могли десятком егерей целый эскадрон каджарский разогнать. Да и кобыла добрая была, думал, что так сразу меня не взять. Вот я и рискнул. Ну и прогадал. Загнали под выстрел и… Перехитрили они меня, одним словом.
— Понял тебя. Ладно, Пахом, сейчас вот что сделай. Я поеду, гляну что там да как, а ты бери у боярина полдюжины стрельцов и выдвигайся мне вдогонку.
— Сделаю, Николай Викторович. И это… Извини, если что. Виноват я.
Николай наклонился и хлопнул Пахома по плечу.
— Не винись зазря, егерь. Считай, провел разведку боем. Важное выведал: что они стрелянные воробьи и воюют с разумением. А это знание дорогого стоит. Теперь мы нахрапом их брать не станем и на фокусы со стрелами или там палками да камнями не купимся. Так что давай, братец, работаем!
Николай махнул охотнику рукой, повернул на юг и дал шенкеля скакуну.
Стена тумана и правда была нарушена. Узкая такая прореха, метров сто, как раз в ширину сектора. И там, за прорехой, угадывалась какая-то совсем не наша земля. Цвет другой, что ли…
А еще, не доезжая примерно с версту до прорехи посреди степи клубился туман. Пока еще не очень плотный, всего лишь небольшое облако диаметром метров в пять-шесть. Но точно такой же на вид, как и в стене. Странно.
Николай внимательно осмотрелся по сторонам. Вон тот овражек, про который говорил Пахом. А вон там трава копытами изрыта. Явно несколько всадников гарцевало. Ну-ка, подойдем поближе, осмотримся… Копыта подкованные, но следы не крупные. Видимо, какие-то рысистые лошадки были. Так, а откуда они приехали? С той стороны, наверное.
Через несколько минут картина боя стала примерно ясна. Чужаки гнали Пахома со стороны вон тех чахлых кустиков, рассыпавшись полукругом, стараясь не дать тому уйти на север. Скорее всего овражек они тоже видели, потому и старались идти так, чтобы он встал нашему охотнику поперек курса. А еще вон у тех зарослей высокой травы Пахом спешивался и стрелял. Если бы он бой не принял – смог бы удрать.
А вот и стрела в дерн воткнулась. Маленькая такая, в руку длиной. Обычный охотничий срезень. Это и обмануло охотника. Думал, что с ружьем запросто против лучников справится. Ну так-то Николай тоже если бы увидел, какие у противника стрелы – рискнул бы бой принять. Много ли ты легким срезнем да из простенького лука сделаешь? Эти стрелы для охоты на мелочь всякую, а не для серьезного боя. Так что воину легко обмануться и подумать, что бьешься против слабовооруженных дурачков. С охотничьими луками – да на хорошо вооруженного солдата? Ха!
А они, получается, выманили у него выстрел, вот здесь проскакали слева и дружным залпом свалили его кобылу. Получается, что туман клубится как раз над местом ее гибели. Пахом тут осознал свою ошибку и побежал к овражку. Один всадник его гнал, а двое вот тут стояли на перезарядке. Ну, в целом понятно. Охотник стал дичью. А вон там, на том краю овражка, скрылся в траве и сам пальнул разок. На том бой и закончился, чужаки решили не испытывать судьбу в рукопашной и убрались восвояси.
Вдруг Николай увидел красный огонек в клубах тумана. Так, а это что такое? Вроде Пахом говорил, что второй кристалл он в седельной сумке оставил. Что же тогда там мерцает, будто патрулирующий сектор монстр?
Охотник спешился, достал ружье из чехла, приладил штык и быстро перезарядился. Надо бы проверить.
Шаг в стену тумана – и мир вокруг привычно поменял свои цвета. Только если в обычном секторе охоты серые сумерки казались бескрайними и безграничными, то в этом клубке Николай почувствовал себя как медведь на арене цирка. Небольшой, радиусом метров десять круг, за которым черная пустота. Под ногами тусклый коричневый песок, сверху черное беспросветное небо, а прямо перед ним… Матерь Божья, это еще что за ужас? Черная кобыла с дырами в шкуре, сквозь которые белели обнаженные кости скелета. Глазницы мерцали красным светом, на копытах отросли небольшие шипы. Из пасти лошади – полноте, да лошади ли? — с низким шипением вырывался то ли пар, то ли дым.