Со стороны острога навстречу потянулась мужики без мешков. Так, а сколько народу там, в овине? Николай снова оглянулся. Вон, пару десятков человек отсюда видно. От острога до поля недалеко, метров двести-триста. Овин и вон та круглая поляна – токовище. Откуда он знает что токовище – это место, где скирдуют свежесжатые снопы пшеницы и ржи, а овин – это место, где на жердях просушивают свежее жито, а просушенное обмолачивают, просеивают зерно от плевел и соломы? Затем вон там, недалеко, подбрасывают зерно лопатой в воздух, чтобы отделить от зерна мякину и ости. Затем зерно собирают в мешки, а мякоть и ости сметают отдельно. Потом их смешают с отрубями и полученную смесь можно будет запаривать на корм скотине. А почему нельзя это делать в амбаре? Ну это как раз-таки понятно. Во-первых, таскать сырое свежескошенное жито с поля тяжело, потому лучше оборудовать токовище неподалеку. А во-вторых, просушку и прочие работы с открытым огнем лучше проводить подальше от деревни. Пожары никому не нужны. Опять же, молотьба дает много мусора и прочего мелкого отхода. Зачем это в деревню тащить? Вот солома – та да, в хозяйстве пригодится. Потому ее вон и скирдуют рядом с дорогой, чтобы потом вывезти куда надо. А это везде так? Откуда-то появляется понимание – нет, не везде. Где как заведено – так и делают. Здесь, в этом остроге, решили устроить вот так.
А откуда Николай все это знает? Он что, крестьянин? Нет ответа. В голове пусто. Вроде летают какие-то обрывки образов, но поди, поймай мысль за хвост!
Мимо прошествовал еще один мужик с мешком. На Николая он даже не посмотрел. Так сильно занят работой? Впрочем, наверное, Николаю тоже хватит прохлаждаться. Давай, что ли, мешок дотащим, а там видно будет.
Николай ловкими движениями завязал мешок – сноровка есть, действие привычное. Значит, все-таки крестьянин? Эх-ма! Ну ладно, поживем-увидим! С хеканьем закинуть мешок на спину. Не, так неудобно. Передвинул ближе к плечу – во, так лучше. Потопали, чего уж там.
Николай прошел в ворота вслед за мужиками. Проход под башней широкий, метра три. И достаточно длинный, шагов восемь или даже десять. Запах смолы давал понять, что срубили крепость совсем недавно, дерево еще даже не успело как следует просохнуть. Не больше месяца прошло, точно.
Во дворе острога стояло три постройки. Одно, в самом центре двора – наверняка жилище местного начальника. Большой высокий дом, прямо-таки хоромы странно знакомого вида. Высокий цокольный этаж, почти в человеческий рост. Память подсказала название – подклеть. Помещение, где располагаются склады и технические помещения вроде отопительной печи, дрова и прочее. Жилой этаж – широкая лестница ведет к большому крыльцу с навесом, поддерживаемым красивыми резными столбиками. И на втором этаже нечто вроде мансарды. Двускатная крыша, крытая просмоленными досками, небольшой балкончик прямо над крыльцом. У Николая появились смешанные чувства. Вроде бы он таких домов никогда раньше не видел, но архитектура показалась смутно знакомой.
Второе строение, слева от хором – мастерская. Длинный навес со стойками, где сейчас копошится десяток плотников. Кто-то отесывает бревна, кто-то с помощью клиньев и топоров распускает бревна на доски, некоторые вон чего-то сколачивают. А вон двое мастеровых гнут распаренное дерево, изготавливая обод деревянного колеса. Ага, то есть зерно таскают вручную не от хорошей жизни. Видимо, со старыми телегами случилось что-то плохое, а новые смастерить еще не успели. Одеты плотники так же как и обычные мужики, только у них еще есть коричневый кожаный фартук. Вот и все отличие. А так – одинаковые лица, будто по одному шаблону сделаны.
Третье здание – амбар и есть. Житница. Одноэтажный широкий приплюснутый домик с несколькими входами. Там, внутри, есть сусеки и закрома. Николай точно знал, что это все части амбара. Но как они выглядят и как устроены – понятия не имел. Хм, видимо, он все-таки не крестьянин.
Николай уже почти подошел к амбару, как услышал топот копыт. Обернулся на звук и увидел всадника на вороном коне, что только что проскакал в ворота.
— Ах, вот ты где! — всадник подъехал ближе и резко осадил коня, который тут же загарцевал рядом с Николаем. — А я тебя везде ищу!