Все равно не получится ничего объяснить. И что этот револьвер он получил только вчера, как и пятерку только что призванных воинов в свое подчинение. И что он не имеет никакого веса в придворных интригах, он всего лишь простой боец. Ну да, отличившийся при штурме цитадели владетеля Сонга, но – обычный боец.
Да и объяснять что-то в такой обстановке – лишь показывать свою слабость. А, значит, увеличивать шансы на понижение своего статуса в иерархии отряда. Или – в худшем случае – на выстрел неуловимого лучника. Ведь бой был тяжелым, а шторм мешает собрать и пересчитать всех павших, своих и чужих. Так что сколько воинов погибло станет известно только утром. Когда новый командир группы окончательно утвердит свою власть.
— Так, значит, ты и есть Одам Аз-Шимол? — спросил его вчера шах.
— Да, повелитель, — как положено по ритуалу, человек встал на колени, склонился и коснулся лбом пола.
— Мы довольны тобой, Одам Аз-Шимол. Проси награду, какую пожелаешь, — так же по ритуалу продолжил шах.
— Мне не надо другой награды кроме возможности служить вам, повелитель! — отвечал человек.
Шах довольно улыбнулся. Он понял, что его визири научили этого пришлого как правильно говорить. Это означало, что пришлый каким-то образом смог расположить к себе все это змеиное кубло. Или хотя бы нескольких из них.
— Я награжу тебя службой, Одам Аз-Шимол.
Мышцы забугрились на его мощном теле, когда он поднялся во весь свой двухметровый рост. Богато украшенный револьвер и коробочка с припасами перекочевали со столика у трона на ковер перед головой распластавшегося в поклоне человека.
— Возьми. Теперь это твое.
— Благодарю, повелитель.
Так у него оказался этот револьвер. Интересно, случайно ли шах выбрал именно такой подарок? Знал ли шах, что человек с детства питает слабость именно к револьверам?
Задним умом все крепки. Сейчас, прячась в овражке от ненужного внимания, человек думал, что надо было попробовать снять синего старца из стандартного для ’бессмертных’ колесцового пистоля. Тогда бы и проблем таких не было бы. Если бы попал, конечно. А если бы промахнулся – то и волноваться не за что. Ударил бы старец молнией по его группе – и все, причин для волнений больше нет.
Человек аккуратно сполз по краю оврага к своим людям, забрался под навес и взял свою долю пищи. Вслед за ним за своими порциями потянулись и остальные. Здесь так заведено. Начать есть раньше командира – значит ставить под сомнение его статус. А это уже первый признак неповиновения. Такие вещи тут принято давить сразу и с максимальной жестокостью.
Да уж. А вот в ту грозовую ночь там, на севере, когда он только осознал себя – человек приготовил пищу на весь отряд. И ел последним, когда убедился что горячего хватает на всех. Так было принято в эскадроне его отчима: если ты командир, то будь любезен, сначала накорми людей. Потому как если ты сытый, а твои люди голодные – то это уже не твои люди. Хотя может быть, именно поэтому никто из тех мокрых истуканов и не последовал за ним на юг. Человек позаботился о них, а они сочли его ниже себя и не приняли его командования. Кто знает…
Поужинав, человек зарядил свой пистоль, взвел рычагом колесцо и укрыл замок от дождя просаленной тряпкой. А вот с револьвером такой фокус не пройдет. Слишком много отверстий, куда может попасть вода. Потому укрыть заряды от влаги не получится. Вот если бы заряд был упакован полностью в металлическую гильзу, как у англичан во время той войны в эмирате… Эх, мечты, мечты! Но на всякий случай человек снарядил оба барабана – и основной, и запасной – и спрятал их в поясной сумке. Не только же на пару кинжалов полагаться в случае боя в непогоду. Еще бы при случае нормальной саблей разжиться…
Небо разрезала ветвистая молния, на мгновенье осветив все вокруг. По ушам вдарил близкий раскат грома. Человек поднял голову и задумчиво посмотрел наверх, на край оврага.
— Что-то не так? — спросил один из его бойцов.
— Ничего. Просто дурное предчувствие. Оружие все почистили? У всех заряжено? — спросил у дружно жующих воинов. Получив утвердительные кивки, он встал и вышел из-под навеса прямо под ливень.
Чавкая башмаками по весело бегущим потокам грязной воды, человек аккуратно поднялся по склону к своему наблюдательному пункту в густой траве.
Со стороны лагеря, укрыв лица капюшонами плащей от густых струй дождя, чуть согнувшись, брели три воина. Судя по мелькнувшей в свете молнии серебристой кольчуге и серебряной же вязи на ножнах сабли – это тот самый старший десятник из отряда Первого Визиря. А вот со стороны пролома… Человек повернул голову и посмотрел на восток. Шторм наотмашь ударил его по лицу, сорвав с головы капюшон. Сквозь узкую прореху в сплошной туманной завесе ветер бил сплошным потоком, швыряя в лицо не только крупные капли дождя, но и частички песка, листья и прочий мусор. Встречные потоки воздуха создавали вихри из воды и грязи, шквальный ветер волнами раскачивал мокрую степную траву. Неопытный наблюдатель мог бы сразу и не разглядеть в этом буйстве стихии спины странных существ, на четвереньках бегущих в сторону лагеря.