— Поднимайся давай, егерь. Сдали тебя твои подчиненные со всеми потрохами.
Что-то зашуршало, из травы поднялся Пахом. Недовольно стряхнул с плеч земляные крошки и проворчал:
— Ну вот, учишь их, учишь, а потом вот так на мелочах и сыплешься. Здоров будь, ротмистр!
— И я тебя рад видеть. На-ка вот, спусти щенка на землю, пусть с мамкой поздоровкается, — Николай убрал пистоль в седельную кобуру, взял щенка двумя руками и протянул Пахому. Потом повернулся в сторону далеко отъехавшего Ромки, громко свистнул, и дал отмашку.
— От греха подальше. Вы Романа не знаете, а он мужчина резкий, ну как наделаете дел?
— Давай-ка ты тоже не маячь особо, Викторыч. А то тут с утра разведчики летали на ковре-самолете, все выглядывали чего-то.
— Да пусть видят. За нами крупный отряд идет. Воевать будем.
— Да? Ну и славно! Зиновий! Все, хорош прятаться. Разводи костер, гостей встречать будем! — Пахом посмотрел на Николая и виновато пожал плечами – сутки уже без горячего. Хоть поедим нормально!
Через полчаса вся группа – Николай, Роман, Пахом, Зиновий и пара стрельцов – сидели у едва тлеющего походного костерка из спрессованного кизяка, ели, обжигаясь, горячую похлебку на курином бульоне и обменивались новостями.
Роман при встрече обнял Беса – последнего уцелевшего из тех стрельцов, среди которых он появился в этом мире и сейчас о чем-то его расспрашивал. А тот отвечал, скупо жестикулируя и при этом не монотонно, как пару недель назад, а даже с эмоциями в голосе.
— Растут картонки-то, — сказал Николай. — Похоже, ты был прав насчет них, Пахом Евграфыч. Они живые. И они развиваются.
Пахом хмыкнул, прихлебывая суп. Откусил кусок лепешки, прожевал и ответил:
— Вот говоришь – картонка, сотворенный. С программой и без души. А я тебе так скажу – иной раз одушевленный попадается тупее, чем вот эти, — и ткнул ложкой в сторону рассказывающего что-то Беса и молчаливо сидящего рядом с ним второго стрельца, пока безымянного. — И учатся они старательно. И чем больше учатся – тем больше у них свое, личное проявляется.
— Есть такое, — согласился Николай. — Просыпаются чувства, всякие разные склонности. Вчера в остроге встретил того стрельца, что раненым забрали с Змеиного форта. Так он пока на страже стоял – от скуки какую-то мелодию выстукивал по бревну. А Уж, царствие ему небесное – вон, с щенками возился и умилялся им, когда думал, что его не видят.
— Вот то-то и оно. Они проснутся. Каждый из них.
Николай помялся и посмотрел на юг.
— Вот что меня грызет, Евграфыч. Они ж, получается, как дети несмышленные. А мы их, свежесотворенных, завтра в бой отправим.
Пахом развел руками:
— Ну а рекрут из вчерашних крестьян тащить через полмира и бросать в бой – это другое, что ли?
— Да нет, просто… Ну… Как бы тебе объяснить…
— А никак не объясняй, — перебил Пахом. — Я понимаю что ты сказать хочешь. Только и ты пойми. Это их мир. Им в нем жить. Будешь пытаться их оберегать – не сбережешь.
— А! — досадно махнул рукой Николай. — Сменим тему. Вот, к примеру, как под такой штукой в засаде укрываться, удобно ли?
Николай указал на маскировочные накидки, которые смастерил Пахом. Обычная сеть, в ячейки которой были вставлены пучки травы прямо с корнями. Ходить в такой не получится, а вот если вырыть ямку и накрыть такой штукой – то разглядеть лежку можно будет только с совсем уж близкого расстояния.
— Ну как? Прохладно, свежо. А всяких мошек да муравьев здесь пока еще не завелось, никто не мешает спокойно отдыхать. Прячемся. Там у нас, близ острога, так спокойно уже скрадываться мошка не даст, сгрызет заживо!
Первой же ночью Пахом переиначил структуру охраны призраков. Теперь дежурство несли только по ночам, днем по большей части спали, доверив караульную службу Льдинке.
— А чего так?
— Да понимаешь… призраки вне тумана практически беззащитны. Потому когда цепь выходит – мы их охраняем со всех сторон. А днем – да пусть сунутся!
— Ты так говоришь будто их целая орава. А их же там всего двое! Ну, кроме самого минотавра…
— Ага, счас! Пагида у нас, знаешь ли, не дурак, все козыри сразу не раскрывал. Их у него целый выводок! Сам посчитай. Двое тех, что вы в жертву принесли, потом еще остатки той пятерки, что на меня охотились, а потом когда ты сделал подвох и заглушку в проломе – туда же еще охотники стучались. Вот еще, считай, сколько-то сгинуло. Да и вчера пара зашла, плюс сегодня утром…