— Прости меня, любимая, — сказал Сэм на ее родном языке. По его окровавленным щекам текли слезы.
— Привяжите ей руки к ножкам стола, — распорядился старший.
Это было сделано быстро, и гангстер опустился рядом с ней на колени, приставив нож ей к горлу. Он снова посмотрел на Сэма.
— Золото?
Сэм покачал головой. Говорить он больше не мог.
— О, Боже, у меня встал! — изумленно объявил молодой.
— А это идея, — сказал старший, глядя на Сэма. — Думаю, он не будет возражать, если мы немного попользуемся его скво, прежде чем порежем ее на ремни.
Положив нож на стол, он расстегнул брюки. Канеха подобрала ноги и лягнула его. Он тихо выругался.
— Держите ей ноги. Я первый.
Ближе к семи Макс подъехал к дому на гнедой лошадке, которую одолжил ему Ольсен. Было тихо, а из трубы не шел дым. Это было странно. Обычно мать в это время готовила.
Соскочив с лошади, он направился к дому и вдруг замер, увидев, что дверь открыта. Охваченный страхом, он перешел на бег.
В дверях он остановился в шоке. У привязанного к столбу мертвого отца были открыты рот и глаза, затылок разнесло выстрелом из засунутого в рот пистолета.
Взгляд Макса медленно переместился на пол. Там в луже крове лежала бесформенная масса, сохранившая очертания того, что прежде было его матерью.
В ту же секунду его оцепенение прошло, и он закричал, но крик захлебнулся в поднявшейся к горлу рвоте. Его выворачивало снова и снова, пока в желудке ничего не осталось.
Шатаясь, он вышел из дома, упал на землю и заплакал. Спустя какое-то время слезы кончились. Он с трудом встал, подошел к бочке и окунул голову в воду. Потом смыл блевотину с лица и одежды и, не вытираясь, осмотрелся.
Отцовский конь исчез, но шесть мулов и повозка были на месте, равно как четыре овцы и с десяток кур — гордость матери.
Он подумал, что надо что-то сделать, однако не мог заставить себя похоронить то, что было в доме. Это были не его родители: отец и мать не могли так выглядеть. Оставалось только одно.
Он взял охапку хвороста и положил их в доме на пол. Ему понадобилось почти полчаса, чтобы покрыть весь пол растопкой.
Секунду постояв в центре дома, он подошел к полке, на которой отец хранил ружье и пистолет, но их там не оказалось. Пытаясь их нашарить, он наткнулся на что-то мягкое. Это оказался новый костюм из оленьей кожи. Глаза его снова наполнились слезами. Спрятав костюм под мышкой, он пошел к двери.
Чиркнув спичкой, он поднес ее к промазанной дегтем палке, и она ярко запылала. Он бросил ее в центр комнаты и отступил от двери.
Оказалось, что на улице уже наступила ночь, и звезды злобно смотрели на него с неба. Из двери повалили тяжелые клубы дыма. Потом вдруг раздался низкий звук, похожий на раскаты грома, и в дверном проеме плеснуло пламя. Макс сел в повозку и поехал в сторону города. Оглянулся он только через три мили, когда оказался на небольшом холме.
Там, где был его дом, высоко в небо поднималось ярко-оранжевое пламя.
5
Он поставил повозку на конный двор Ольсена, прошел к стоящему рядом дому и постучал в заднюю дверь.
— Мистер Ольсен! — позвал он.
Окно затенила чья-то фигура, и через секунду на пороге появился Ольсен.
— Макс?! Почему ты вернулся?
— Они убили маму и папу.
— Убили? Кто убил?
На голос мужа пришла миссис Ольсен.
— Трое мужчин. Я сказал им, как проехать к дому. А они их убили. — Его голос сорвался. — И они украли папиного коня и забрали его ружье и пистолет.
Миссис Ольсен увидела, что за внешним спокойствием мальчика прячется глубокое потрясение. Отстранив мужа, она потянулась к Максу.
— Заходи в дом, я дам тебе выпить чего-нибудь горячего.
— Нет времени, мэм! Мне надо за ними. — Он повернулся к Ольсену. — Там, у вас во дворе, повозка с мулами, а в ней четыре овцы и шестнадцать кур. Не купите ли вы все это у меня за сто долларов и не дадите ли мне пеструю лошадь?
— Ну, конечно, парень, — кивнул Ольсен. Одна только повозка с мулами стоила втрое больше. — Я даже дам тебе гнедого — он лучше. И седло в придачу.
— Нет, спасибо, мистер Ольсен. Мне нужна лошадка, на которой я мог бы ехать без седла, привычная к нашим равнинам. Она не будет уставать, и я смогу ехать быстрее.
— Ну как хочешь.
— Вы дадите мне деньги прямо сейчас?
— Конечно, парень, — ответил Ольсен и направился в дом.
Голос жены заставил его остановиться.
— Ну уж нет! — Она решительно затащила Макса в дом. — Сначала он поест. Потом он отправится спать, а утром уже можно ехать.