Вдох, выдох… натянув доброжелательную улыбку, со стороны больше похожую на оскал, открыла дверь.
Точно, соседка! Не та, с которой мы знатно поскандалили недавно, а другая, чья навязчивая доброжелательность всегда вызывала у меня недоумение вперемешку с тошнотой. И сейчас она объявилась более чем не к стати.
— Здравствуй, Леночка, — Леночка — это я, если кто не понял, — ты ничего странного не слышала? — и соседка, подтянутая дама лет пятидесяти, строго глянула на меня через стеклышки старомодных очков, моргая по-совиному.
Ага, и слышала, и видела, и даже участие принимала…
— Не считая грохота от упавшей вешалки — ничего, — не покривив душой, заявила я, мимоходом опуская глаза… так я одета… а то был бы номер!
— Ну-ну, а вот Верочка из второго подъезда совсем недавно видела огромную серую собаку у дома, и та ее чуть не покусала.
— Кто кого чуть не покусал? — вежливо осведомилась я.
— Собака Верочку…
— Нэ, скорее это не собака, а белая горячка… и, нет, ничего похожего не видела, — продемонстрировав зубы в вымученной улыбке, сказала я. Соседке это не понравилось, но она отправилась к себе, заметив напоследок:
— Осторожнее, милочка…
— Учту ваши пожелания, Катерина Сергеевна, — буркнула, закрывая дверь, я и чихнула, пытаясь отогнать навязчивый фиалковый аромат, витающий на площадке. Люди! Собаку от волка не отличают! А Верку действительно стоило покусать! Идиотка…
Здорово меня штормит… чувства так и скачут от страха и паники к азарту… совсем недолго и с ума сойти. Достаточно только на минутку потерять контроль, и все…
Я вошла в комнату и едва не выскочила обратно в глубоком шоке.
Как я думала только что, церемониться не будут? Вот-вот.
Он сидел в моем любимом и единственном кресле, спокойно, по-хозяйски, закинув ногу на ногу, и наблюдал за мной с отстраненной полуулыбкой. Вокруг него витали Тени, делая фигуру немного расплывчатой.
Подавив паническое желание завопить и броситься на улицу, я замерла, пытаясь проанализировать ощущения. Бежать некуда, да и поздно…
Вздохнув, вгляделась в темноту, не служащую мне преградой. Он казался очень обыкновенным, этот высокий, бледный… почти человек. И пространство вокруг него было овеяно запахом горькой полыни, ароматом ночи и силы.
Где-то минуту мы молча смотрели друг на друга. Я нервно сглотнула. Ой, ой, ой, что будет?
— Хорошо бегаешь, волчица, — спокойно заметил незваный гость, — но, понимаешь ли ты, как тебе не повезло?
Да уж догадываюсь! Какой-то у него безликий голос… как серое, затянутое сплошной осенней пеленой небо. Я успела заметить только смазанное стремительное движение, и вот он совсем близко от меня, придерживая прохладной рукой подбородок, не давая отвести взгляда, и смотрит.
Черные глаза, в темных колодцах которых я беспомощно барахтаюсь, затягивают и лишают воли. С трудом ворочая одеревеневшим языком, просипела:
— …скорее повезло не встретить никого из ВАС раньше…
— Возможно, — безэмоционально заметил темный, — но ты — единственная Охотящаяся в этом городе.
К чему все это? Непонятно… Но незваной гостьей в сознание толкнулась настороженная волчица, опознавшая чужака как Пьющего кровь. Вывернуться из цепких пальцев не получилось, отвести взгляд — тоже, а покориться не желала бунтующая за гранью сознания хищница.
Черное на черном… невозможно отличить, но я увидела, как его зрачки резко расширились, потом окативший с ног до головы холод вынес из головы последние мысли, а в висках заломило.
— А соседка у тебя непростая, — вдруг прошептал мне на ухо Пьющий кровь, кинул пронзительный взгляд куда-то сквозь стену, и приказал, — собирайся.
— Но…
— Живо!!
Я злобно зашипела. Слов не было.
Но мы пошли… сквозь город. Он, шагнув из квартиры прямо на улицу, быстро тащил меня, крепко держа за запястье, сливаясь с ночью, шагая из одного осколка Тьмы в другой. В искаженном мире мелькали отражения домов и дорог, чьи тени служили ему тропой и сокращали путь. До логова…
У каждого уважающего себя хищника должно быть логово. Им оказался, ха, номер люкс нашей единственной приличной гостиницы, чей облезлый фасад давно не соответствовал названию «Лазурная». Гостиница «Светская» была переименована в пылу перестройки, и располагалась в самом центре города, рядом с мэрией, главным управлением внутренних дел и кладбищем.
Волчица бурно протестовала против нахождения в полутемном помещении, пропахшем странными, забивающими обоняние благовониями. Но выбора не было,… да и… кто у нас тут хозяин? Я!!
До сего момента этот тип весьма сурово обрывал мои попытки что-нибудь сказать или спросить, едва не выдергивая при том руку. Так что к концу недолгого пути я пребывала в состоянии, близком к взрыву, и не преминула бы сделать попытку выбить из него ответы, не смотря на существенную опасность этого процесса.
— Ну а теперь… — начала я, потирая руку, но, мельком оглядевшись, сбила воинственный настрой и хихикнула, — а где же гроб??!
Аромат напряжения, клубами витавший в воздухе начал рассеиваться, и я поняла, что Пьющий кровь расслабился, откровенно забавляясь ситуацией.
Что смешного?
— Много ты об этом знаешь! — фыркнул он, — садись…
Я присела на стоящий посреди комнаты стул, а этот… наглый тип… сел напротив. В мягкое, удобное кресло. Где справедливость? Я гордо выпрямила спину, заложила ногу за ногу и сцепила руки на колене.
— Ну что же, не могли бы вы объяснить, что все это значит? — под конец фразы в моем голосе появились необычные, гулкие тона.
Будто не слыша меня, он сказал:
— Впервые встречаю такую ситуацию, — задумчиво продолжил свою мысль темный, обратив невыразительное лицо к занавешенному окну, — единственный на весь город охотник- полукровка… да еще необученный.
— Да, мы такие, — приосанилась я.
— И что с тобой делать?… — неодобрительно глядя на меня, задал риторический вопрос этот тип. Судя по всему, он-то знал, что будет со мной делать. А вот понравится ли это мне? Сомневаюсь…
— Будем работать с тем, что есть… — он встал, пронзительно взглянув в мою сторону, — расслабься, позволь своему разуму отвлечься, мыслям — течь вольно… я, Павел, из рода Пьющих кровь, Одинокий охотник… взываю к тебе, тьма…
Его голос убаюкивал, обволакивая разум, погружая в пелену, кружащуюся перед глазами призрачным водоворотом… мы падаем, падаем вниз вместе с волчицей…
И что с тобой делать, необученная ты наша? Расчетливо прищурившись, Павел смотрел на обмякшую в трансе девушку. Необученная, сырая, давно пребывающая на грани… между безумием и… безумием.
Из нее только крючок и получится… разделение, что ли провести? Неграмотность в простейших вопросах может такую шутку сыграть… что небо заплачет. Он коснулся кончиками пальцев висков Охотницы, немного удивляясь ее мечтательной улыбке, и поставил на ней личную метку, незримую не для кого, кроме семьи. Которой давно нет… привычно отбросив ненужные мысли, сосредоточился, формируя пакет необходимой информации. Проникнув в странное, раздвоенное сознание, он удивился… одна половинка, неистребимо человеческая, осторожно отпрянула в глубину, уворачиваясь от мысленного посыла, а волчица, торжествующе взвыв и злобно скалясь, кинулась на щиты.
Чокнутая…
Так вот почему полукровки долго не живут…
А родовая память Охотницы содержала множество знаний, но для второй ипостаси они оказались почти не доступны… только на уровне инстинктов и догадок… и закодированы ключом Высших. Странно…
Но, все же схватив ловко ускользающий фантомный силуэт Серой, он втиснул в ее сознание все, что приготовил… не зря ли?
Посмотрим…
— Проснись, — из марева кошмара меня вырвало мягкое прикосновение к щеке.
— Что!! — резко вскочив, я тряхнула головой, пытаясь изгнать чужое присутствие, — ууу… мать… Зачем?
А он стоял рядом, такой высокий, спокойный, довольный… Ненавижу!! И противно. Чужое присутствие в голове… брр!