Во время прогулки арестантов на тюремном дворе к находившейся там кухне подъехала подвода с несколькими кадками капусты. Когда капуста была перенесена в кухонный погреб, подкупленный заранее возница вынес оттуда пустые кадки и в одной из них поместил Гершуни, а затем не торопясь выехал за тюремные ворота
Беглецу при организованной помощи партийных товарищей удалось проехать в Японию, а оттуда в Италию.
Работающая ныне у большевиков и занимающая видное положение некая Смидович, сестра автора «Записок врача» Вересаева[222], однажды была доставлена из киевской тюрьмы в помещение жандармского управления для допроса. По его окончании, проходя во дворе к тюремной карете, она сказала сопровождавшему её жандармскому унтер-офицеру, что хочет пройти в уборную. Оказавшийся в коридоре конвоир рассказывал потом, как он видел, что сейчас же после входа Смидович в уборную оттуда вышла какая-то женщина в платке. Так как Смидович долго не показывалась, то унтер-офицер заглянул в уборную и нашёл там шляпку и пальто. Смидович, которая, очевидно, быстро переменив свой внешний вид, прошла мимо невнимательного конвоира и скрылась.
Из московской женской тюрьмы совершила побег группа женщин. Следует сказать, что снаружи здание тюрьмы охранялось слабо, и этим обстоятельством главным образом и воспользовались составители плана побега.
Путём тайной передачи записок на свиданиях, при рукопожатиях или в момент поцелуя был выработан такой проект. Исправным и покорным поведением заключённые должны были не только усыпить бдительность старшей тюремной надзирательницы и всего служебного персонала, но и получить некоторые льготы. Затем, по задуманному плану, представлялось необходимым сделать ключ к замку тюремных ворот, чего никак не могли исполнить находившиеся на «воле» единомышленники без слепка с замочной скважины. С трудом арестанткам удалось достать восковую свечу, которую они обратили в комок, а затем успели сделать необходимый им слепок. Долгое время его не могли передать на «волю», но наконец добились того, что слепок попал в руки организаторов побега, и ключ был готов, а после нескольких неудачных попыток оказался в тюремной камере.
Настроение заключённых было крайне нервное, напряжённое и, боясь быть обнаруженными, они друг друга удерживали от поспешных решений. Однажды к вечеру, когда сумерки спустились, внимание привратника ими было искусно отвлечено, и он удалился от ворот на значительное расстояние. В этот момент ворота были открыты, и 8 арестанток оказались на свободе.
При получении сведений о побеге охранное отделение тотчас же выслало целый отряд агентов для поимки беглянок, но это оказалось бесполезным, и никто в то время задержан не был. На «воле» партийные товарищи, ожидая беглянок, приготовили им безопасное убежище, платье, деньги, а потом отправили их за границу.
Впоследствии некоторые лица из этой группы возвратились на родину для революционной работы и были вновь задержаны.
Для чинов администрации этот побег не остался без последствий. Старшая тюремная надзирательница была уволена от службы, а начальник охранного отделения полковник фон Котен, отважный и талантливый жандармский офицер, едва не лишился места. (4 марта 1917 года он был убит в Финляндии на улице случайно проходившими солдатами, как генерал.)
В большинстве побеги совершаются по одним и тем же выработанным шаблонам. Характерно лишь то, что разработанный в деталях план дальше замкнутой среды организаторов, прямых пособников и заключённых не шёл и никому другому известен не был. Вот почему если секретной агентуре и удавалось получать сведения о готовившемся побеге, то это обыкновенно случалось перед самым его осуществлением.
Такой случай был в Ростове-на-Дону.
Однажды вечером получено было сообщение секретного сотрудника о том, что политический арестант Фурунджи и другие задумали совершить побег. Градоначальник, коему об этом было сообщено, отнёсся к сведениям агентуры скептически, так как накануне, посетив тюрьму, нашёл внутреннюю и наружную стражу достаточно бдительной. «Утро вечера мудренее», — сказал он.
В 4 часа утра Фурунджи и с ним 7 человек бежали.
Бывали случаи, когда политические арестанты были освобождаемы по подложным ордерам, доставляемым переодетыми в форменное платье революционерами.
В Сибири как-то раз в тюрьму явился жандармский унтер-офицер и привёз предписание местного жандармского управления об освобождении одного социалиста-революционера. Начальник тюрьмы был уже готов исполнить бумагу, как вошедший в канцелярию тюремный надзиратель, ранее служивший в жандармском дивизионе, обратил внимание своего начальника на то, что аксельбант у приехавшего унтер-офицера находился на левом, а не на правом, как полагалось, плече. Тотчас же наведёнными справками было установлено, что предписание об освобождении подложно, и унтер-офицер-самозванец был арестован. Почти при аналогичных условиях в Варшаве был освобождён муж Розы Люксембург. Вспоминается ещё один редкий случай побега.
222
«Видное положение» в советской иерархии занимала С.Н. Смидович — член РСДРП с 1898 г., зав. отделом работниц и крестьянок ЦК РКП(б) в 1922–1924 гг. Но она была не сестрой В.В. Вересаева (Смидовича), а женой его двоюродного брата П.Г. Смидовича. Книга Вересаева «Записки врача» впервые вышла в Петербурге в 1901 г.