Выбрать главу

Мы простились. Она, уходя, посмотрела прямо мне в глаза, как будто желая что-то сказать, но, махнув рукою, вышла решительной походкой и скрылась.

Семенов вывел ее на улицу со всеми предосторожностями, чтобы она случайно при выходе на кого-нибудь не натолкнулась. Возвратившись, Семенов доложил, что она носит траур по недавно умершей матери и что он предлагал ей на всякий случай номер нашего телефона, но она ответила, что никаких дел она к охране больше иметь не будет и ее телефон ей не нужен, ротмистра же благодарит за ласковый прием.

— Пропал ваш сон, Павел Павлович, — сказал Семенов и принес из канцелярии дело по группе Копытева и других. Надо было послать подробную телеграмму в Киев и копию с нее в Москву, куда предполагали послать Маслову и организовать за ней осторожное наблюдение опытными филерами. Все эти меры принимались в сознании, что Маслова, как прикосновенная к террору, являлась особенно опасной партийной работницей.

Под утро, когда мы кончали нашу работу, раздался телефонный звонок. Пристав сообщал, что в больнице отравилась морфием фельдшерица Немова и врачи не могли ее спасти. В вещах ее был произведен обыск и обнаружено несколько зашифрованных адресов. Они были мною расшифрованы и оказались относящимися к местной групповой работе.

В дождливый серый день Немову похоронили на местном кладбище. Тело сопровождали ее сослуживцы из больницы и осунувшийся Копытев, роман которого с Масловой оказался мимолетным друг к другу влечением.

Работа Киевского, Московского и Ростовского охранных отделений шла своим чередом.

Вскоре Маслова, которая наблюдалась филерами под кличкою «Строгая», выехала в Киев, а затем и в Москву, а в Ростов-на-Дону под наблюдением двух филеров вскоре приехал из Киева заметный деятель Российской социал-демократической партии, под филерской кличкой «Молоток».

Высокий, сухощавый брюнет, лет 25, бритый, на вид флегматичный, одетый в темный костюм и техническую фуражку с бархатным околышком, снабженный арматурой, молотом и топором, он остановился в хорошей гостинице и прописался под фамилией Яблокова, по профессии техника.

Ростовские филеры тотчас же приняли его в свое наблюдение, и я отпустил киевских, которые отметили, что «Молоток» хитер, осторожен и весьма чуток к наблюдению.

В первый же день по прибытии «Молоток» отправился в контору по найму квартир и начал подыскивать помещение под техническое бюро. Свой выбор он остановил на квартире, находившейся в переулке, выходящем на главную улицу Ростова — Большую Садовую. Через несколько дней из Харькова к «Молотку» приехали мужчина и женщина, под видом супругов — Марии и Петра Усовых — и поселились с ним. «Молотка» они называли хозяином, как служащие в конторе, Мария счетоводом, а Петр — техником.

Запрошенный начальник Харьковского жандармского управления ответил мне, что Усов с женой ему неизвестны, и просил выслать их фотографии. Чтобы исполнить это требование, пришлось нарядить филера-женщину Хомутову, которая снабжалась для этой цели специальным фотографическим аппаратом в виде обыкновенного небольшого свертка-покупки и производила снимки с наблюдаемых на довольно значительном расстоянии и совершенно незаметно для них. Снимки были произведены увеличены и отправлены в Харьков, где в женщине была опознана бывшая курсистка Ракова, а в мужчине — Любович, приехавший нелегально из-за границы. Наблюдение было трудное, требовавшее тонкой работы со стороны филеров и большого с их стороны внимания, так как наблюдаемые были чутки и все время проверяли, не наблюдают ли за ними, хотя и ни с кем не встречались.

Тем не менее было отмечено, что «Молоток» ежедневно по нескольку раз выходил в находившийся неподалеку городской сад, даже в плохую погоду, и оставался там не менее двух, а иногда и до четыре часов, прогуливаясь или читая газету.

Это обстоятельство не могло не обратить на себя особого внимания, так как практика розыскного дела показала, что подобные прогулки обыкновенно совершают лица, изготовляющие динамитные разрывные снаряды.