Сам себя я не стану обманывать, т. к. смерть — серьезная вещь.
Письмо относительно Манчжурии писалось не мной, и за редакцию его я не могу по совести отвечать.
Очень прошу вас поддержать меня и семью мою в настоящих трудных обстоятельствах. Покорнейший слуга Алексей Кутасов.
Р. S. По прочтении настоящего письма не оставьте принять меня лично… Ал. Кутасов. Санкт-Петербург 1910 г. 19 августа».
«Покорнейше прошу Ваше высокоблагородие настоящую мою докладную записку не отказать препроводить г. начальнику Петербургского охранного отделения, а также, и главным образом, прошу вашего ходатайства пред названным выше г. начальником о зачислении меня на службу в Петербурге, и таким образом вы закончите и другую половину вашего доброго дела относительно меня.
Должен здесь перечислить вкратце все то, чем я могу быть полезен сейчас и далее, умалчивая о сделанном мной, так как моя деятельность известна вам, причем прошу простить мне мои ошибки, за которые я так жестоко пострадал, и которые уже не повторятся:
1) Как учитель и журналист, работающий десять лет по педагогике, журналистике и среди партий, я, конечно, имел, имею и буду иметь громадные связи среди интеллигенции.
2) Почти все связи социалистов-революционеров и анархистов на Северном Кавказе мне известны.
3) Я поддерживаю связи с заграницей (Париж) через г. Адамовича и Логвиненко, екатеринодарских анархистов.
4) Я имею связи с бывшим депутатом Государственной Думы г. Герус, бывшим учителем и моим товарищем, а также и теперешним, г. Покровским, избранным из моего родного города Темрюка, Кубанской области, а равно с г. Бардижем (депутат от казаков Кубанской области).
5) Я имею массу знакомых на Кавказе, а также и в Петербурге, принадлежащих к разным партиям.
6) Как журналист, имею самые широкие связи в литературном мире: состою в переписке и знаю лично: М. Горького. Л. Андреева, Петрищева, Короленко, Битнера и даже А. Толстого, не считая массы провинциальных и столичных мелких работников печати.
7) Я был бы весьма полезен своей литературной работой.
8) Живя в Петербурге и работая здесь среди революционеров, а также и в литературе, я дал бы массу материала по Кавказу, особенно по Кубанской области (список этого материала вашему высокоблагородию представлен мной через Кубанское областное жандармское управление в начале августа нынешнего года).
В заключение этих кратких сведений осмелюсь добавить, что я горю самым искренним и серьезным желанием приносить и далее пользу, и прошу вашего ходатайства об оставлении меня в Петербурге, а своей деятельностью я заслужу ваше доверие.
Учитель Алексей Кутасов.
Р. S. Мной сейчас же может быть дан самый подробный и точный перечень всего материала, который может быть дан в настоящее время по Кавказу и Санкт-Петербургу и за границей. Ал. Кутасов. Санкт-Петербург. Гостиница Пале-Рояль. 1910 г. 19 августа.
Примечание. С высшими учебными заведениями Петербурга и Москвы у меня многочисленные связи, т. е. многие учителя или товарищи учатся там, как-то: университет, высшие женские курсы и т. п. Ал. Кутасов».
10. Откровенный рассказ секретного сотрудника
«Его Высокопревосходительству г-ну директору Департамента полиции в Санкт-Петербурге.
От Андрея Евтихиевича Чумакова, Екатеринодар, Посполитакинская, № 98, кв. Кальжановой.
Революционную работу в партии социал-демократов я начал в 1902 г., когда «Д. К.»[206] Российской социал-демократической рабочей партии в Ростове-на-Дону усилил свою деятельность, организовав ряд стачек и демонстраций.
«Врагом правительства», членом революционной партии сделали меня, как и многих других, несколько прочитанных брошюр запрещенной макулатуры, и горячая кровь, экзальтированность и, главное, неспособность рассуждать тогда так, как теперь, дополнили все остальное, и я очутился в смрадном болоте нравственного растления — в революционной социал-демократической организации.
Эти же индивидуальные качества и желание вот сейчас же видеть «плоды» своей работы заставили меня пойти в «технику», которая требовала людей, обладающих известной долей бесстрашия, т. к. правительственное возмездие за эту сторону вещественной революционной деятельности отличалось особенной щедростью, а пригодных и желавших пользоваться исключительным вниманием Плеве было немного.