Представляя при сем номер журнала „La Franc-Maçonnerie demasquée" от 10 мая н.ст. 1907 года, в котором находится вышеупомянутая статья (Choses de Russie. С. 139-143) о приеме Кедрина „Великим Востоком“ Франции, я позволяю обратить еще внимание вашего превосходительства на те несколько строчек, которые предшествуют протоколу масонского заседания, и на воззвание к его императорскому величеству государю императору, помещенное в виде „открытого“ письма на 143 странице журнала. Как во вступительных словах, так и в воззвании - ясно выражено отношение антимасонской ассоциации, в лице аббата Турмантэна, к августейшему монарху и к России. „Мы никогда не скрывали и не будем скрывать, - начинает аббат Т. свою статью, - наших симпатий к царю. Когда мы видели его проезжающим по улицам Парижа, мы приветствовали эту манифестацию франко-русского союза, столь антипатичного масонству. Его власть, его жизнь выслеживаются тайными обществами; по мере возможности, мы будем продолжать разоблачать деяния и замыслы, направленные к тому, чтобы парализовать поступок властителя, который любит свой народ“. Что же касается до воззвания, то в разговоре со мной аббат Турмантэн заявил мне, что с его стороны было крайне наивно думать, что его смиренное письмо сможет дойти до его величества, - но что он был бы страшно счастлив, если бы это произошло. У него есть знакомый, который, как говорит аббат, состоит при императорском дворе; знакомый этот {72} передавал ему, что государь лично очень интересуется масонским вопросом и даже знает его, аббата, по имени.
Докладывая о всем вышеизложенном вашему превосходительству, - имею честь почтительнейше присовокупить, что переговоры мои с аббатом Турмантэном выльются на днях в определенную форму, после чего я не премину немедленно же представить их на благоусмотрение вашего превосходительства».
5
Приводим докладную записку кол. асесс. Б. К. Алексеева № 4.
„В докладной записке от 23 октября (6 ноября) с. г. я имел честь доложить вашему превосходительству о моих переговорах с аббатом Турмантэном и почтительнейше просить инструкций для следующих моих свиданий с аббатом. Как я уже имел честь докладывать, мне удалось, еще при первых встречах с аббатом Т., добиться известного с его стороны благорасположения, каковое он вообще редко кому оказывает. Однако благорасположение это было крайне непрочно. Совершенно случайно я встретился с аббатом Т. ранее условленного для нашего свидания срока (то есть раньше 3 (16) ноября), и те обрывочные фразы, которыми мы обменялись, показали мне, что отношение аббата сильно изменилось. Он говорил сухо и нехотя, а на мой вопрос о нашем будущем разговоре ответил довольно категорически; „Вряд ли возможно сделать что-либо в смысле освещения масонского вопроса в России!“. Недоумевая о причинах такой перемены, я на следующий же день (в отсутствие аббата Т., который жил еще на даче) отправился в бюро Association Antimaçonnique, где уже раньше я перезнакомился с некоторыми из помощников аббата. Долго и безрезультатно расспрашивал я главного из этих помощников и, наконец, встретив с его стороны небывалую сдержанность, решил перевести разговор на денежную почву. Мне удалось выпытать у него в конце концов, что он нуждается в деньгах и что в {73} настоящее время его сильно стесняет неотложный платеж в 800 франков. Тогда я предложил ему свою посильную помощь, заявив, что я буду крайне рад оказать ему услугу. Мой собеседник долго и, по-видимому, непритворно, с краской на лице, отказывался, но, наконец, согласился принять от меня в виде займа 500 франков. Согласился он, впрочем, только тогда, когда я заверил его, что я все равно намеревался внести эту сумму в кассу Association Antimaçonnique и что теперь я сделаю взнос этот несколько позднее, когда он сможет вернуть одалживаемые ему деньги. Израсходованные мною таким образом 500 франков принесли мне почти немедленную пользу. Передавая деньги, я, как будто бы шутя, просил моего собеседника оказать мне, взамен моей услуги, нужное содействие в моем деле. Тогда он заявил, что аббат Турмантэн, обдумав мой с ним последний разговор, решил, что он напрасно вступает в такие долгие и откровенные разговоры с малоизвестным ему лицом, и счел за лучшее держаться от меня вдалеке, пока я не смогу доставить какую-нибудь существенную рекомендацию. Мой собеседник сказал мне, что подобное решение аббата Т. является следствием его обычной осторожности, и что он, его ближайший помощник, постарается как-нибудь добиться, чтобы аббат Т. смотрел на меня с большим доверием. Действительно, через некоторое время аббат Т. назначил мне у себя свидание, и с этих пор наши отношения более или менее уладились. Помощник аббата вызвался снабдить меня кое-какими общими сведениями о масонстве, имеющимися в папках Association Antimaçonnique, и ознакомил меня с целым рядом материалов и документов, касающихся „Великого Востока“ Франции. К сожалению, в материалах этих не имелось почти никаких сведений о России. „Если есть такие сведения, - говорил мне помощник аббата Т., - то они чисто случайного характера и находятся в личных бумагах аббата, который держит у себя все особо секретные данные и документы“. Таким образом все это время я был занят изучением разных протоколов, журналов, актов и бумаг „Великого Востока“, - поддерживая, однако, вместе с тем, знакомство с некоторыми масонами. Нередко приходилось мне говорить с самим {74} аббатом Т., причем этот последний держался со мной выжидательно, усиленно всматриваясь, насколько я действительно серьезно занят антимасонской деятельностью. Несколько раз спрашивал я аббата о том, в какую сумму обойдется полное освещение масонского вопроса в России, и каким путем можно было бы этого достичь, но аббат Т. все откладывал свой ответ. Наконец, сегодня аббат Турмантэн заперся со мной в своем кабинете и изложил мне все свои планы и предположения, каковые я и поспешаю представить на благоусмотрение вашего превосходительства.