Учиться приходилось на собственном опыте. Те, кто недооценивал охранку, пренебрегал правилами конспирации, а это, как правило, были молодые члены партии, убеждались в том, что требования партии обсуждению не подлежат, а требуют строгого исполнения. Тюрьмы переполнялись главным образом за счет недавно вступивших в партию членов. Царская тюрьма, ссылка, этапы усилиями самих революционеров превращались для молодежи в хорошую теоретическую школу и школу конспирации. Здесь же каждый изучался со всех сторон, что имело огромное значение для будущего. Так, в следственной тюрьме Дзержинский организовал школу, разделенную на 8-10 групп. Преподавали там всё, начиная с азбуки и кончая марксистской теорией в зависимости от степени подготовки. Занятия проводили сами же заключенные.
Ленин понимал, что организовать дело так, чтобы работать эффективно и без провалов, может только профессионал. "Против нас, против маленьких групп социалистов, ютящихся по широкому русскому "подполью", стоит гигантский механизм могущественного современного государства, напрягающего все силы, чтобы задавить социализм и демократию. Мы убеждены, что мы сломим в конце концов это полицейское государство, потому что за демократию и социализм стоят здоровые и развивающиеся слои всего народа. Но, чтобы вести систематическую борьбу против правительства, мы должны довести революционную организацию, дисциплину и конспиративную технику до высшей степени совершенства. Необходимо, чтобы отдельные члены партии или отдельные группы членов специализировались на отдельных сторонах партийной работы... Такая специализация требует, мы знаем это, гораздо больше выдержки, гораздо больше умения сосредоточиться на скромной, невидной, черной работе, гораздо большего истинного героизма, чем обыкновенная кружковая работа"1.
Особое внимание уделялось подбору мест, пригодных для проведения явок, собраний, кружковой работы, так как скопление людей в одном месте, по одному адресу привлекало внимание полиции и вело к провалу и, следовательно, к аресту. Главным требованием было учесть обстановку вокруг выбранного места, предназначенного для явки, и гармонично к ней избрать легенду. Так, для революционеров из числа интеллигенции явки подбирались в книжных магазинах, в аптеках, в редакциях газет (московского "Курьера", "Петербургской газеты"), в государственных учреждениях - банках, земских управах, в здании Статистического комитета, консерватории и др. Главное, чтобы "держатели" отличались аккуратностью, честностью, умением хранить доверенную тайну, и более того, они должны были не только относиться к революционному движению сочувственно и оказывать ему сознательную помощь, но и быть, по отзывам полицейских органов, политически благонадежными, вполне лояльными людьми и стоять в стороне от революционного движения. Жандармский генерал А. Спиридович в известных "Записках жандарма" вспоминает, что "сходки происходили обычно на квартирах, но с наступлением теплого времени устраивались массовки. За городом, где-либо в лесу, собирались, как на прогулку, сорганизованные рабочие. Выступали ораторы. Первые массовки удавались, но потом мы научились предупреждать их без особого шума.
Происходили сходки и на реке. Под вечер в тихих затонах Труханового острова, сцепивши бортами несколько лодок, руководители устраивали настоящую плавучую аудиторию. На всякий случай взято пиво, хлеб, селедки. Как будто прогулка. Кстати, есть и барышни. Справиться с такими сходками было нелегко....
Труднее было справиться с так называемыми "биржами". На Подоле, где жила главная масса евреев, эсдеки выбирали какую-либо улицу, и там в определенный час собиралась партийная публика. Агитация, "дискуссии" шли в открытую. Жаргон слышался всюду, русской речи не было. При появлении полиции все смолкало, на тротуаре мирное гулянье. Брать было не за что. Посылали патрули, при виде которых молодежь разбегалась, но и это не помогало, биржи продолжались"2.
Широко практиковалось использование адресов частнопрактикующих врачей, преподавателей и т.п. Система явочных адресов была широко разветвлена и имела единственный организующий центр. Так, книжный магазин "Нива" называли даже "штабом" окружного комитета.
Зайдя в него и назвав условный пароль, можно было получить адрес явки на данный день, т.е. адрес квартиры, где принимает секретарь окружного комитета. Для тех, кто по роду работы, носимой форме одежды выделялся из постоянных посетителей того или иного адреса, подбирались другие явки, отвечающие требованиям конспирации. Ленин сам в 1906 году часто "работал на квартире К.Ф. Неслухавского - инспектора и преподавателя юнкерского пехотного училища. Квартира помещалась в стенах училища, поэтому была абсолютно надежна в конспиративном отношении"1.
Конспиративные квартиры имели, как правило, строго определенное назначение. Одни использовались как явочные, другие для собраний, укрытия революционеров, хранения литературы, техники и т.п.
Квартира для проведения собраний, как и любая другая, тщательно подбиралась, была хорошо известна большевикам и находилась вне подозрения полиции. Лучше всего, если это был отдельный дом с запасным выходом, не удобный для ведения слежки. Если дом был с соседями, то проверялась звукоизоляция стен и перекрытий. В отличие от явок, квартиры для собраний часто менялись.
Местом проведения собраний нередко служили сараи, бани и другие постройки. В летнее время собрания и встречи проводились за городом под видом прогулок.
Подготовка и проведение собраний тщательно планировались, требовали большой осторожности и изобретательности. Встречи назначались в разное время суток, а их место нередко менялось.
Часто использовались такие конспиративные приемы по организации сбора, как назначение места и времени встречи, откуда все собравшиеся отправлялись на собрание. При этом место подыскивалось поочередно всеми участниками встречи. По улице выставлялись дежурные, которые условными знаками предупреждали об опасности. Сходки легендировались и под свадьбы с назначаемыми "женихом" и "невестой".
За границей встречи проводились, кроме уже перечисленных мест, в кафе, в небольших и недорогих ресторанах. В них никто не обращал внимания на непритязательного постояльца, живущего в комнате на заднем дворе.
Свои специфические особенности имели явки, предназначенные для рабочих, мастеровых. В этом случае искусно использовалась созданная самим же царизмом застройка рабочих кварталов, их запущенность в социально-бытовом отношении. Вот как описывает возникающие здесь у полиции сложности в одном из своих отчетов ротмистр Терешников: "Сормово представляет собою громадное разбросанное селение, перерезанное массой улиц и переулков, домики, в подавляющем большинстве, мелкие, одноэтажные; отгороженных дворов совсем нет, и, несмотря на наличность нумерации этих домов, типа деревянных изб, отыскать тот или иной дом без помощи местных обывателей положительно невозможно... Население - рабочие сормовских заводов и их семьи, по общим отзывам, весьма сплоченное; появление всякого нового человека уже вызывает внимание улицы, чему способствует нахождение на улице до позднего времени многочисленных групп уличных мальчишек - этих добровольцев-вестовщиков, служащих, по словам местной полиции, большим тормозом при общеуголовном сыске, т.к. быстро разносят по обывательским домам весть о появлении чинов полиции, стражников и новых лиц"1.
Инструкцией революционеру полагалось "хорошо ознакомиться с городом, где он намеревается работать; ему должны быть известны участки, улицы, проулки, площади, в особенности же проходные дома, где легче всего улизнуть от преследования шпионов. Время, потраченное на это, не будет потеряно бесполезно... В случае, если предполагается заходить в квартиру, где предполагается обыск, нужно заранее придумать легальное объяснение своего посещения... Входя в квартиру, не следует употреблять никаких условных знаков, надо звонить и спокойно спросить открывающего двери, живет ли здесь такой-то (сказать вымышленную фамилию). Если шпионы схватят вас за руки, следует протестовать с негодованием. Перед лицом жандармского офицера спокойно отвечать на его вопросы, точно придерживаясь со всеми подробностями заранее обдуманного плана".