— Ты защитил мою мать и спас мне жизнь.
— Рейн.
— Что?
Мой мозг отказывал, когда она с хитрой усмешкой расстегнула ремень.
Останови. Скажи ей.
Когда я промолчал, ее губы изогнулись.
— Всем кто-то нужен, Кассиан.
— Ты мне ничего не должна.
— Ты замечательный человек и заслуживаешь, чтобы тебя баловали, — она расстегнула молнию на штанах. — И я люблю готовить. Мне есть чем заняться, пока ты рискуешь своей жизнью.
— Не знаю, как моя жизнь, но я рискую своей задницей, если продолжу есть твои десерты.
Она скользнула руками в мои брюки.
— Ты совершенно прав. На ощупь мягкий.
— Мягкий?
— Да я просто шучу! — Рейн разразилась диким смехом, когда я поднял ее на руки. — Шучу!
Кровь ударила мне в пах. Ей почти не нужно было стараться, чтобы возбудить меня. Так несправедливо.
Я отнес ее в спальню и уложил на матрас. Прежде чем я сорвал с нее одежду, она дернула меня за воротник. Наши лбы соприкоснулись.
— Я ждала этого, — она притянула меня ближе.
Черт, она великолепна.
Я дышал ей в рот, покусывая надутую губку, когда она выгнулась и уперлась в меня грудью. Она впилась мне в голову, царапая, пока я посасывал ее нижнюю губу. Застонав, она прижалась, потом поменяла нас местами, оседлав мою талию.
Когда мы закончили, я вдохнул ее цитрусовый аромат, довольный тем, что останусь с ней навсегда.
— Кассиан, я влюбляюсь в тебя.
Я знаю.
Это была не девчачая любовь. То, что чувствовала Рейн, было сильнее. Каждый день я наблюдал, как растет ее привязанность.
Она принесла свет в мою бесконечную ночь.
И мне суждено уничтожить все, что заставляло её сиять.
***
Мои худшие опасения сбылись. Я влюбилась.
После переезда меня осенило. Я была без ума от Кассиана, так отчаянно влюблена, что уже дала имена нашим будущим детям — Мелоди и Байрон. Мы были бы семьей с причудливыми именами.
Большую часть времени я не фантазировала. Я беспокоилась о его безопасности. Когда местные новости сообщили, что Банк Уолнат-Крик был ограблен под дулом пистолета, я запаниковала, прежде чем вспомнила, что Кассиан работал в ювелирном магазине. Лучшая часть моего дня наступала, когда он приходил домой.
Почему мне никто не говорил, что влюбляться больно?
Кассиан выключил двигатель и припарковался у «Оракл Арены», овального здания, сияющего в темноте.
— Ты что-то притихла.
Я люблю тебя. Ты чувствуешь то же самое?
Я глубоко вдохнула и попыталась сформулировать слова.
— Что мы здесь делаем?
— Догадайся.
— Футбольный матч?
— Хотелось бы, — Кассиан отстегнул ремень безопасности и вышел из машины.
Я последовала за ним, любопытство съедало меня.
Кассиан провел меня мимо очереди, через охрану, и подозрение закралось мне в голову.
— Подожди, — он выудил что-то из кармана пиджака. — Надень это.
Он развернул ткань, а затем распустил мои волосы и обернул повязку вокруг моей головы. Я прочитала этикетку и ахнула.
— Боже мой, Кассиан!
— Пропуск за кулисы. Включает в себя встречу и знакомство с Гориллаз.
— О, боже, — комок подкатил к горлу. — Это потрясающе. Большое тебе спасибо.
— Ты…
Я бросилась в его объятия, крепко сжимая. Он рассмеялся и поцеловал меня в ухо.
— Прости, что был таким придурком. Даже тогда я боялся потерять тебя.
Я твоя. Всегда.
Я не сказала этого, но горько-сладкая улыбка Кассиана намекнула, что он понял мои мысли.
ГЛАВА 22
Я верила во второй шанс. Люди не всегда с самого начала проявляли себя с лучшей стороны. Иногда нужна была третья или четвертая попытка, поэтому я сдалась, когда папа оставил длинное голосовое сообщение с просьбой о прощении и перезвонить ему.
Он извинился и пообещал исправить все ошибки. Сказал, что не может смириться с тем, что я ушла. Его голос дрожал, а потом сломался, он плакал. Следующие двадцать минут я утешала его. Это было странно. Нужно было догадаться, что у него есть план. В конце концов, я пообещала, что приду на его благотворительный вечер, на котором присутствовали члены высшего общества Сан-Франциско. За пять тысяч долларов можно было купить место за столом сенатора. За десять тысяч — уединение в Напе и частный ужин. Когда наступил день мероприятия, мои нервы взяли верх.
— Пойдем, — умоляла я Кассиана, который дулся. — Пожалуйста, с меня минет.
Сквозь его меланхолию промелькнула ухмылка.
— Все равно нет.
Он наотрез отказался, когда я заговорила об этом несколько дней назад. Он больше ничего не сказал, но было очевидно, что он не одобряет моего решения. Иначе с чего бы ему хмуриться, пока я ношусь по дому?
Я разочарованно зарычала, направляясь в ванную, чтобы еще раз проверить подводку для глаз.
— Это будет очень неловко. Мне бы не помешала твоя компания. Тебе же не придется с ним разговаривать.
Кассиан молча смотрел телевизор, и это был словно красный флаг, потому что он редко сидел на диване дольше двадцати секунд. Он отжимался, чтобы скоротать время, и терпел мои сериалы, но я ни разу не видела, чтобы он плюхался на диван и сидел.
Его недовольство повисло в квартире удушливым облаком. Через несколько мгновений он выключил телевизор и пригладил волосы. Он смотрел сквозь сжатые пальцы на пол, словно надеясь, что он поглотит его целиком.
Я подошла к нему, вертя в руках свои драгоценности.
— Ты сердишься на меня?
— Что? Нет.
— Тогда почему ты такой?
— Я не хочу говорить ничего дерьмового о твоем старике, — Кассиан откинулся на подушки и закрыл глаза. — Но я думаю, что тебе будет грустно, когда ты вернешься.
Наверное, он прав.
— Я была бы рада, если бы ты пошел со мной.
— Милая, я не создан для общения с богатыми людьми. Кроме того, если я приду, он перевернет все вверх дном.
— Почему?
Кассиан замолчал, его хмурый взгляд потемнел.
— Я же сказала, он извинился. Он не против, чтобы мы встречались.
— О, солнышко. Ты такая наивная, — Кассиан рассмеялся, и этот безнадежный звук наполнил мой желудок иголками. — Он сказал это, чтобы заставить тебя прийти.
От второй фразы у меня свело живот.
— Прости. Вот почему я держу рот на замке, когда речь заходит о твоем отце.
— Искать одобрения отца — это жалко.
— Нет, — отрезал он. — Ты хочешь наладить отношения со своим отцом. В этом нет ничего постыдного.
Я села на диван, мое бедро коснулось его. Я задела его руку, но из-за резкого тона не хотела его касаться. Обычно от его рычания удовольствие рикошетом отражалось от моих нервов. Теперь он казался суровым.
— Ты что-то недоговариваешь?
Его тело напряглось.
— Нет.
Холод исходил от него, как клубящийся туман. Его выражение «Прикоснись-ко-мне-и-я-убью-тебя» пугало большинство людей, но это не было правдой. Именно в такие моменты он нуждался в утешении.
Я скользнула по его коленям и прижалась к его груди. Хмурясь, Кассиан нежно покачивал меня, что совершенно не соответствовала его яростно поджатым губам. Когда я погладила его по волосам, хмурый взгляд смягчился, а мышцы расслабились.
— Я знаю, что неидеальна. Будь терпелив со мной, — сердце сжалось, когда он прижался губами к моему лбу. — Ты был таким замечательным парнем. Самый лучший, о ком я только могла мечтать. Я без ума от тебя. Я люблю тебя.
Волна адреналина пробежала по моему позвоночнику. Я не собиралась говорить об этом прямо перед тем, как уйти.
Но почему он ничего не говорит?
Кассиан замер, заключив меня в объятия. Яростный румянец залил мою шею и лицо. Шок расширил его глаза, которые казались голубее, чем мгновение назад.