— Они сожгли твой дом…
— Да, — Кассиан с трудом сглотнул. — Мой отец сбежал, кинувшись к соседям, а я попытался спасти Клэр, но она уже умерла. Те парни убежали в свою машину, их преследовала полиция, и они разбились в нескольких кварталах неподалеку.
Слезы катились по моим щекам.
— Мне очень жаль.
— Папа был журналистом-расследователем. Он работал над большой статьей о твоем отце. Ему потребовалось шесть месяцев, чтобы изучить и проверить все источники, но потом он обратился к Монтгомери за комментариями. И твоему отцу нужно было похоронить эту историю. Это уничтожило бы его карьеру, поэтому сенатор или кто-то из его знакомых связался с двумя парнями, которые были ему очень обязаны.
— Почему ты мне не сказал?
— Потому что я люблю тебя. Потому что он твой отец, и я не хотел разрушать ваши отношения. Я солгал. Извини. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Пожалуйста, поверь мне, Рейн. Я не мог не влюбиться в тебя, когда ты постучала в мою дверь с булочками, — он улыбнулся воспоминаниям, сжимая мою руку. — Ты изменила мой мир. Ты заставляешь меня смотреть на всё по-другому. Я стал добрее благодаря тебе. Я не смогу вернуться к тому, что было раньше, даже если ты окончательно ушла, но я надеюсь, что ты этого не сделаешь. Ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал, и я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.
Я спрятала лицо у него на шее, поддаваясь давлению, нарастающему в груди.
— Я тоже тебя люблю.
Я не могла жить без него. Ни секунды больше.
***
Кассиана выписали из больницы, доктор отправил его домой со строгим предписанием соблюдать постельный режим. Он повиновался в течение двух часов.
Я доставала Кассиана по поводу лечения, он стрелял в меня «ты-милая-но-я-начинаю-злиться» взглядом, пока ковылял по дому. Я вернулась, и мы медленно залечивали раны. Все почти вернулось на круги своя. Стрельба и сломанные ребра Кассиана вытеснили все плохое из моей головы.
Кассиан задумчиво сидел на диване. Отсутствие подвижности беспокоило его, и я постоянно замечала, что он проверяет свою рану. Он настороженно посмотрел на меня, когда я опустилась на подушку рядом с ним.
Я повернулась к нему.
— Мне нужно кое в чем признаться.
— Угу, — мрачно улыбнулся Кассиан, скрестив руки на груди.
— Ну правда, послушай.
Кассиан нахмурил брови. Он притянул меня к себе на колени, и я вздохнула с облегчением, когда его руки обвились вокруг. Его дыхание скользнуло по моей голове, когда он поцеловал меня в висок.
— И что же ты сделала?
— Я записала отца на диктофон. Вот почему я была на митинге, — выпалила я. — Я хотела обманом заставить его признаться в чем-то, связанном с твоей сестрой, и это сработало. Сейчас включу.
Кассиан слушал, его лицо было бесстрастным, когда разговор зазвучал из динамика моего телефона. Когда запись закончилась, его челюсть напряглась.
— Я уж думал, что никогда не услышу, как он это признает.
— Я хотела, чтобы ее услышали все, — прошептала я.
— Не принимай это слишком близко к сердцу, Рейн. Если бы ты успела, и эта запись вышла наружу, он бы тебя погубил. Он вываляет твое имя в грязи и будет пререкаться с тобой по поводу судебных издержек, пока ты не обанкротишься.
— Кассиан, — прохрипела я. — Он почти признался в этом.
— Для суда это не имеет значения. Судья отбросил бы это как недопустимое доказательство. Кроме того, они уже осудили двух человек за убийство.
— Но… но ему это не сойдет с рук.
— Детка, он сядет в тюрьму. Может, и не из-за её смерти, но из-за остального. Клэр никогда не получит справедливости. Я с этим смирился. Я больше не могу. Всю свою жизнь я был зол. Мне нужно двигаться дальше.
— Я могла бы тебе помочь.
— Уже помогла, — он прижался губами к моей щеке.
— Мне так стыдно. Он мой отец. Вот почему я не позвонила. Я понятия не имела, что сказать. Прости за все.
— Тише. Ты не виновата.
Кассиан поцеловал меня, его пальцы зарылись в мои волосы. Он прижал меня к себе в лихорадочном объятии.
— Я люблю твое бескорыстное сердце. Никогда не покидай меня.
Никогда.
ГЛАВА 27
3 года спустя
Мои сланцы шлепали по тротуару, когда мама выставляла меня напоказ, как выставочную лошадь. Она обняла меня за плечи и направилась к своей соседке, семидесятилетней пенсионерке.
— Дженис, посмотри на кольцо моей дочери! — мама схватила меня за руку и показала ей нефритовый камень в золотой оправе. — Разве это не прекрасно?
Я усмехнулась, когда Дженис ахнула.
— Вы вместе выбирали?
— Да, он хотел убедиться в своей правоте. Он сказал, что моя дочь не из тех девушек, которые носят кольца с бриллиантами.
— Он был прав, — меня не должно было удивлять, что он так хорошо меня знает. — Кассиан лучший жених, о котором только может мечтать девушка.
Мы отпраздновали нашу помолвку в доме Ричарда, у которого был большой задний двор и бассейн. Извинившись, я обошла всю компанию и помахала Квентину, который был занят разговором с отцом Кассиана. Сам Кассиан стоял у барбекю в светло-голубой рубашке, которая напоминала безоблачное небо. Бифштексы шипели, пока он болтал с Ричардом, моим новым отчимом. Мама и Ричард поженились прошлой весной в Вегасе. Мы так много времени проводили вместе, что мне захотелось называть его папой.
Я уже несколько месяцев не вспоминала о настоящем отце. Когда ФБР завершило расследование, сенатору были предъявлены обвинения в инсайдерской торговле, мошенничестве с налогами и нецелевом использовании средств кампании. Его признали виновным по всем трем пунктам обвинения, приговорили к пяти с половиной годам лишения свободы. После этого я выбросила его из головы.
Ричард шокировал нас, объявив о своем уходе с поста генерального директора охранной фирмы и продаже компании Кассиану. Мой жених превратился из телохранителя в бизнесмена. Новая должность означала, что ему больше не придется путешествовать и я не буду проводить время одна, кусая ногти, пока он не вернется. Кроме того, мы хотели расширить нашу семью в ближайшие несколько лет.
Я обняла Кассиана за талию и поцеловала в шею, он положил лопатку и прижал меня к своей груди.
— Ты пробовал мое пиво? — спросила я.
Кассиан снял бутылку с гриля, показывая мне ее пустое содержимое.
— Удивительный Хеф.
Я стукнула его по плечу.
— Это бельгийский белый!
— Ты же знаешь, что для меня они все на вкус одинаковые, детка, — он ухмыльнулся, когда я зарычала. — Шучу. Очень вкусно.
— Спасибо.
Когда мне исполнился двадцать один год, я обзвонила все местные предприятия и устроилась в качестве помощника пивовара.
Я любила свою работу.
— Ты можешь поверить, что это твоя жизнь?
Я указала на гостей, рассыпавшихся по заднему двору. Лучшей частью этих последних нескольких лет было наблюдать, как Кассиан оживает. Он изменился. Он так часто улыбался и шутил, что почти не походил на эмоционально недоступного человека, которого я встретила в кабинете отца.
Кассиан, сияя, наблюдал за происходящим вместе со мной.
— Это наша жизнь, солнышко.
И с этого момента все будет прекрасно.
Больше никакой темноты.
Голубое небо навсегда.