— А чего такое «тезоименитство»? — спросил я.
— Это можно пропустить! Нам вот что главное: «Как следует вести себя на званом обеде».
— Да тут страниц сто! Нам столько и не прочитать!
— Ничего, — сказал Серега, — сколько успеем.
— Знаешь что, — сказал я, — пропади оно все пропадом! Чем мучиться это все читать, лучше вообще ни на какой день рождения не ходить!
— Дурак ты! — ответил Серега. — Все равно рано или поздно придется культурные манеры изучать.
— Да тут всего и не запомнишь: нож справа, нож десертный слева, вилка слева, вилка средняя слева, ложка суповая, десертная и чайная впереди посуды. У нас во всем доме столько ложек нет. Провались оно!
И я даже мыться перестал в знак своей независимости от культурных манер.
А Серега ходил сам не свой и какой-то ошалелый. Он все время что-то бормотал, а иногда глядел на меня безумными глазами и как припадочный шептал: «Забыл, как едят дичь с пашотом!»
У него и фигура изменилась: он стал какой-то поджарый и сутулый, как крючок, и когда разговаривал со взрослыми, то после каждой фразы шаркал ногой и отскакивал назад...
В воскресенье я тоже не выдержал и вымыл лицо не только с мылом, но и с песком. Даже поцарапался! Когда я зашел за Серегой, он торчал перед зеркалом и у него был такой вид, будто его только что вынули из петли.
— Хотел, понимаешь, галстук завязать, — просипел он, — да затянул очень туго...
— Чуть не задавился, — сказал Серегин отец. — Спасибо, я сегодня дома, а то бы хоронили мы этого пижона. Снять бы с тебя штаны и не галстуком, а чем покрепче... да не хочу уж вам праздник портить, а следовало бы!
Серега только плечиком повел: дескать, грубый человек, чего с него возьмешь?
Но скоро мы про галстук забыли, потому что стали спорить, когда идти. Я-то хотел пораньше, пока остальные гости все угощение не съели, а Серега хотел обязательно опоздать, чтобы все видели, какие мы занятые люди. В общем, пришли мы минута н минуту.
— Вот какие воспитанные мальчики, — сказала Ирина бабушка. — Точность — вежливость королей.
При этих словах Серега отскочил назад, склонил голову набок, глаза выпучил и заорал:
— Глубокоуважаемая и незабвенная Ольга Тимофеевна, позвольте мне в сей высокоторжественный день рождения вашей внучки Ирины поздравить вас...
Все даже замолчали. Так молча за столом и сидели. А Серега с какой-то кривой ухмылкой голову так набок склонил, вилка в левой руке, нож в правой, по тарелке скребет, и кажется, что у него на каждой руке по десять пальцев и все параличные.
— Может, кому добавочки? — Ирина мама говорит.
— Что вы! Что вы! Хи-хи-хи... Я очень сыт. Благодарю вас!
«Эх, — думаю, — была не была, уж больно котлеты вкусные».
— Я бы, — говорю, — еще бы съел!
Серега на меня страшными глазами смотрит.
— Вот и умница, — говорит бабушка, — люблю, когда хорошо кушают!
Тут у меня настроение совсем поправилось. Уж я ел, ел... Думал, лопну. А на третье был компот! Консервированный! Сливовый! Замечательный! Я целых три кружки выпил. Ягоды вытаскал, а косточки на блюдечко наплевал.
А Серега стал вдруг грустный-грустный. Скучненький такой,тихонечко сидит.
А потом был торт! Ну тут уж я петь был готов! Замечательный день рождения! А Серега все сидит, не ест, не пьет... Руки под столом держит, как по правилам положено.
— Фто ты прифых? (Я хотел сказать «что ты притих?», да торт во рту.) — И как трахну его по спине!
Продолжение этой истории можно прочитать в истории болезни, потому что Серега подавился. Он, оказывается, держал во рту сливовые косточки.
— Что же ты их не выплюнул? — спросил я, когда навестил его в больнице.
— Это некультурно, — ответил бледно-зеленый Серега. — Так по правилам не полагается.
— А как по правилам?
— Не знаю, — вздохнул он. — Я до компотов дочитать не успел.
— Господи! — говорила потом на кухне Мэри, промокая уголки глаз кружевным платочком. — Если бы я знала... Я ведь из совершенно добрых побуждений дала им эту книгу...
— Да что вы казнитесь... Сам виноват, — успокаивал ее дядя Толя. — Это ведь... извиняюсь, отчества вашего не знаю...
— Францевна, — всхлипывая, отвечала Мэри.
— Это ведь, Мэри Францевна, как в пословице говорится: заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет...
— А культурки поднабраться нашим мальцам действительно не вредно! — сказала тетя Дуся. Она тоже сочувствовала Мэри. — Уж больно хамье надоело!
И все, кто случились в этот момент на кухне, с ней согласились.