Просыпаюсь — мало что вонь! Около меня, обнаженного, мокро и нагажено...
И вот по сегодняшний день я теряюсь в догадках. То ли мне Степа удружил с обжорства, то ли это мой собственный организм настолько ослабел, что я себя уже во сне не контролирую. А что? Очень может быть. Это раньше я был несокрушимый по здоровью алкаш, а теперь я подшитый неврастеник. Вполне могло здоровье до такой степени пошатнуться.
О пользе мобильного телефона
В семь утра в воскресенье «музыкальный момент» по мобильнику — мне недавно всучили на работе. Уж как я ни упирался — воткнули. Мне мобильный телефон категорически не нужен! Со школьных времен я усвоил правило: вырвался за стены родного учреждения, хоть бы это и школа, все равно, и чтобы через полторы минуты ни одна собака тебя ни найти, ни догнать не могла. Все! Умер! Испарился! В космос улетел!
Если мне надо — я всегда найду способ позвонить, сам оставаясь и телесно, и душевно недосягаемым. Раньше как было хорошо — кругом телефоны-автоматы. А теперь они умирают, как динозавры — медленно и благородно. Сначала перейдя на таксокарты (те проваливаются, как когда-то пятиалтынные монетки, только стоят не сравнить как дороже), и вскоре и совсем, видно, исчезнут. Раньше какая благодать — кругом телефонные будки. Стекла, бывало, если не выбиты, зимой замерзнут — интим, можно сказать. А летом счастливчик в будке орет, а вся улица сопереживает!
У телефонов очереди, в очередях барышни, две копейки («семишник», по словарю В. Даля, теперь и слова-то такого не знают!), опять-таки как необходимый атрибут телефонного звонка по автомату — замечательный повод для знакомства... Или, например, звонит Фаине Раневской домой какая-то умалишенная поклонница и дудит, и дудит. Великая актриса послушала-послушала и говорит:
— Спасибо, вам милочка! Спасибо, дорогая! Но извините меня, я из автомата говорю, а тут очередь большая, перед людьми неудобно! — И трубку повесила... Изящно и мило!
А при мобильнике сколько не ври, что, мол, аккумулятор сел, а все равно не верят. И достают тебя где угодно.
— Вы почему трубку не берете?!
— В сортире сижу!
— Это не отговорка!
А в театре, особенно в опере, какая прелесть! Не успеют занавес поднять... «Кармен! Мы стоим пред тобой!» А в зале сплошной Моцарт — в мобильнике, - сороковая симфония в джазовом переложении.
«Але! Але! Перезвоните! Нет, не могу говорить! И театре сижу!» А через минуту опять... «Але, Але!» И опять...
Тут, можно сказать, «Паду ли я, стрелой пронзенный?!» А этот «Але!Але!» Так и хочется его по башке, и по громкой связи, и по центральному телевидению, и на всю планету: «Кто еще не знает, что этот придурок “замобиленный” в театре сидит?!».
Вообще я бы приравнял телефонные переговоры в общественном месте по степени опасности не к курению в метро, а хуже! К отправлению личных нужд на общественные газоны! А то орет кто-то в автобусе какой-нибудь Клаве, а все вынуждены слушать про его эмоции... Про то, как вчера они с Лехой на тусовке заторчали и зависли... И только вот этот единственный случай, пожалуй, существование мобиль ной связи оправдывает.
Значит, зазвенел он, сволочь, в семь часов воскресного утра...
Есть у меня мечта из него глубоководный батискаф сделать — в унитаз спустить! Вот там на дне, в глубине, и ползал бы, как таракан беременный, и подпрыгивал бы всем на радость, поскольку никто его ни видеть, ни слышать не может. Я его и туда, и сюда, и под подушку!
И главное, вот ведь как человек устроен — никто мне звонить в семь утра не может, а телефон я все равно не выключаю — рука почему-то не поднимается. Хотя уверен, сейчас какая-нибудь идиотка начнет спрашивать, не прачечная ли это.
С глубоко сдерживаемой ненавистью алекаю и собираюсь так ответить, чтобы сутки чесался! Но в мобильнике какое-то нечленораздельное бормотание, из которого я с трудом улавливаю, что звонит мой сосед и умоляет выйти на улицу с горячим чайником...
Сон с меня — как рукой! Ведь всегда интересно посмотреть, как сосед с ума съезжает! Выглядываю в окно и с высоты шестого этажа не могу понять, что он там у своей машины, пополам согнувшись, делает. Только вижу, что он, между машинами забившись, зачем-то позади себя руками машет, точно собирается нырнуть, и меня за собою приглашает.
На всякий случай, как он просил, беру чайник с кипятком. Он у меня «Тефаль-тефаль! Ты всегда думаешь о нас!» Закипает быстро. Ноги в валенки, все жена кричит — выкини, выкини... Я лучше жену выкину! Похоже, что она мне уже без надобности, а я ей так уж и подавно! А валенки — вещь необходимом и удобная! Прыг в опорки, ни тебе шнурков, ни молний... Куртку на плечи, чайник в руки, мало ли, может, и от соседа отмахиваться пригодится, кто его знает, в какой он стадии, и к лифту... Вылетаю на у ищу и что же я узнаю...