Мужик запил. И пьяный попал под поезд. Старший мину нашел — подорвался... Баба взяла двух дочек и сбежала куда-то... Но говорят, что все пропали... И дом в два года сгнил. И второй, что на этом месте построили, тоже. Этот вот третий. Третий на углу... Недавно построили, а и жить в нем не могут, и гниет он уже... Не покупайте.
— А как звали этого ребенка? — шепотом спросил гость.
— Да как-то звали... Я уж не помню... Звали не то Витя, не то Гена...
— Надо отпеть... Панихиду заказать...
И, ничуть не удивившись такой откровенности (времена были атеистические), Юра сказал:
— Да уж отпевали... И священник приезжал место освятить... А не помогает. И дома гниют, и плач слышится. Он ведь не в доме плачет... Он в нас плачет. Вот нас не будет, и он упокоится. Главное дело, что же мы тогда не вмешались. И я-то уж большой был. Десятилетний. Да в голову не пришло, что он вот замерзнет! Как в чужую жизнь лезть... Это не то что с топором за бабой по улицам гоняться, а так, постепенно, уморили... Вот уж третий дом потому догнивает...
— Надо на этом месте часовенку поставить, — сказал, поправляя очки, гость.
— Ну, вот дом сгниет, может, и поставим... Кто помнит.
ДЕТКИ МОИ, ДЕТКИ..
А вот мои сукины дети
Из семейного альбома
Гуляю по берегу моря с пятилетней дочерью Александрой. Море, волны, чайки...
— Папочка, слышишь, как чайки кричат?
— О папочка, есть такая старинная прекрасная легенда... Это очень плохая примета... Они же сейчас тут засрут все...
Четырехлетний Богдан никак не может оторвать я от ежика, который забрел во двор нашего степного хутора.
— Папа, давай этого ежика «жашушум» и в Ленинград отвезем...
— Я все кашу ем да ем... да сплю, даже в тихий час, а Богдан все старший брат да старший!
— Саша! Куда ты Бублика на дерево тащишь?! Отпусти сейчас же!
— Тама у него гнездо!
— Прекрати немедленно! Собаки не живут на деревьях!
— Собаки не живут! Вот, а я этого-то Бублика и приучаю!
— Какая у нас все ж таки мама циничная! Только мы в магазин войдем, она уже сразу начинает: «Ах, какие цены, ах, какие цены!» И ничего не покупает мне.
— Мама! Нагленькая ты какая! Когда же ты будешь настоящая мама-то наконец! Я уже три часа как проснулась! Все мультфильмы пересмотрела! Замерзла уже вся, в трусах-то одних сидеть! Незаплетенная! Есть хочу, а ты все спишь да спишь! И не говори, пожалуйста, «хоть дайте в воскресенье поспать!» К твоему сведению, у нас в садике тоже воскресенье, а я давным-давно проснулась, к твоему сведению!
— Папа! Ну хоть ты скажи маме! По телевизору в рекламе сказали: «Продается шампанское с сюрпризом!» Ну, пусть она купит! Шампанское потом продадим, а сюрприз нам останется!
— Папа! Вот тот степлер, что я у мамы на работе набрала! Ей же он совершенно не нужен! Я его не сломала! Это Богдан сломан. Он сломал, а потом пружинку поставил и все на место положил — кабутто так и было! Я сама так часто делаю!
— Папа! Я должна с тобой серьезно поговорить.
-— О чем?
— По поводу кошечки!
— Ни-ког-да.
— Ну, почему? Почему?!
— Папа! Помнишь, мы всем классом ездили на «День рожденья каждый день!» И там был конкурс на кто нарисует самое красивое мороженое. И я на рисовала. А рисунок потеряла. А другая девочка нашла и отдала в жюри. И мой рисунок получил пер вую премию. И когда начали вручать призы, то объявили «Саша Алмазова», и та девочка на сцену полезла и получила приз. А наша учительница Ирина Олеговна все видела и сказала: «Я думала, она отдаст этот приз тебе, а она не отдала!» Представляешь, какая сволочь!
И все вранье! Ничего этого не было! Все выдумано! На мои расспросы несчастная Ирина Олеговна чуть в обморок не свалилась!
— Доченька! Ты в санатории скучаешь?
— Скучаю, но стараюсь, чтобы не до слез!
— Я тут в санатории стала такая крутая! Совершенно не сутулюсь и все съедаю! Тут была запеканка — никто есть не смог! А я съела три порции! Всех детей, на меня глядя, вырвало!
— Папа! Не иди так быстро! У меня скрепка в палец впивается! Потому что в колготках была дырка и палец высовывался, а я степлером починила.