А тут наскочили на румынскую кавалерию. Они по параллельной дороге в село рвутся. Кавалерия — равный противник — счастье! Но они с обозом, с пушками... Не в счет. В атаку! А снег глубокий. И мне в коня — снаряд малого калибра! Я как Мюнхгаузен на ядре. Но много хуже. И ногу зацепило, и в живот. «Комэска убило! Комэска!» И ушли за румынами. Я валяюсь. Голову поднял — птичка фьють! Прямо около уха. Румын метрах в полета, тоже, видать, раненый. Он — в меня, я — в него... Потом он стрелять перестал. То ли я попал, то ли он кровью истек. И уж под утро только меня Полторошапкин нашел, санитарам отдал. И еще трое суток в обозе на телеге подыхал, пока к своим не вышли да в госпиталь не отвезли. Отвоевался! Вот — вторая степень! А теперь она у всех! Тьфу!
А румын — молодец. Солдат. До последнего дрался. Молодец. Ничего не скажешь...
Атака в конном строю
Доктор с тоскою в серых глазах развенчивал мифы.
— Какая там атака в конном строю! С клинками на танки! Не ходили с клинками! Не так все было! Да врут все в кино! Идиоты, что ли? Да и поляки наверняка строем на танки не ходили! На конях на танки шли! Это правда. Но с гранатами! Тактический прием! Дорога в один конец. Это — безусловно.
Пехота отступает — зацепиться не может. Танки по пятам. Гонят, как баранов. Давят и все... Не дают окопаться. А степь. Да еще, как бильярдный стол ровный кусок. Рощицы торчат кое-где. Командир полка вызывает:
— Возьмите коней похуже, а людей получше... Добровольцев. Если будут...
Получилось семнадцать человек. В рощицах стали. Как танки мимо ползут, как боком станут — полным наметом и связку гранат под гусеницы. С гранатами! А не с клинками. Два танка сожгли. А было девять. Семь назад попятились. Испугались. Не стали рисковать.
И часов десять не наступали. Ждали пехоту. А потом пехота впереди танков пошла. Автоматчики. Тут уж танки никак не взять. Но пехота окопалась. Успела. Вот и зацепились. Так что не зря... Хуже нет, когда зря...
А в конную атаку я ходил один раз. На Украине. Сплошного фронта с траншеями и проволокой нет. И вот, в рейде, взяли село ночью. Метель метет. Ни черта в двух шагах не видать. Под утро прилетает немецкий связной на мотоцикле и прямо к штабу. Часовой — узбек: ему все начальники. Нарочный нлетел в горницу, все офицеры за столом, ему сразу пистолет ко лбу. В сумке депеша срочная. Начальнику гарнизона: «Приготовиться к приему румынского кавалерийского корпуса».
— Ну вот, — говорит комдив, — он их завтра на том свете и встретит!
Такое только в кино бывает. Их —- корпус. Нас — два полка неполного состава.
Решили румын брать на льду реки. У румын кони кованы плохо. Такая полуподковка полумесяцем — только на зацеп. На льду как коровы. А мы на шипы перековаться успели, по-зимнему.
Стали затемно по обоим берегам. Дождались, пока весь корпус с обозами, кухнями и пушками на лед выползет, и, по ракете, вперед!
Это рассказать нельзя. Они клинков вытащить не успели. А я еще на берегу одного офицерика заприметил — бурка на нем белая, красивая... Я-то все на него целился. И доскакал! Шашкой — р-раз по коню! Два — по коню! Три — по бурке! Как в замедленном кино! Четыре — по каске. А он медленно так поворачивается и в глаза мне глядит... Ужас!
Вот когда при мне врать начинают про конные атаки, я контрольный вопрос имею: что бывает, когда человека шашкой рубят? То-то и оно!.. В человеке кровь под давлением, она из-под клинка «кисточкой» вверх выскакивает! Фонтанчиком таким... И в лужу...
Меня затолкали, крупами оттеснили... А все как во сне... Зажмурился. Открыл глаза. Узбека рядом рвет. Лед, от берега до берега, цвета клюквенного киселя и дымится... В тумане всадники проплывают. Недай-то бог! «Упоение в бою...» Как припадок... Это, брат, не пушки наводить... Оно же еще и парит... воняет... жуткий такой тяжелый дух, жирный...
Нашему комдиву за этот бой Героя дали.
Но так из кавалеристов-то в конном строю мало кто в атаки ходил. Не верь.
А перемололи... Был стотысячный корпус кавалерии, за войну двадцать раз провернулся... Два миллиончика душ. Вот так, брат. А коней еще больше, чем людей, жалко. Не дай-то бог!
Пистолетный промысел
В пограничном городе Чопе, рядом с довольно приличным вокзалом с хорошим рестораном, по совершенно непонятной тогда для меня причине находился совершенно жуткий туалет. И я все никак не мог понять, почему все довольно интеллигентно, но вот туалет...