– Дэниел? Ты очнулся?
– Эрика?
– Я здесь, милый. – Она провела пальцами по его волосам и ласково улыбнулась. – Принести тебе чего-нибудь? Попить или поесть?
– Полли погибла.
– Я знаю, Дэниел. Я знаю. Это ужасное несчастье. – Эрика приподнялась, села, обняла Дэниела за шею и была счастлива, что он не отстранился. – Мне очень горько, Дэниел, просто нет слов выразить это чувство.
– Ты говорила мне, что это опасно, но я не послушал.
– Нет, Дэниел, на острове это не было опасно. Просто не по-девичьи.
– Она погибла. И не говори мне, что это не было опасно.
Эрика печально кивнула.
– Тебе надо окончательно прийти в себя, немного отдохнуть, потом поесть. Старики О'Рурки будут рады, что ты наконец выздоравливаешь. В течение нескольких дней ты был опасно болен. – Она осторожно взяла его лицо в свои ладони и продолжала: – Я знаю, ты сейчас не думаешь о себе, но я о тебе думаю все время. Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе. Так же, как твои сыновья.
Дэниел попытался сесть, но тут же лег, утомленный усилием.
– Ты и в этом была права. Я благодарен тебе за то, что ты напомнила мне о них.
– О мальчиках?
Он кивнул.
– Каждый раз, когда легкие мои готовы были разорваться от недостатка воздуха, я вспоминал твои слова. Мальчикам нужен отец, у них нет никого, кроме меня.
– Это верно, – согласилась она. – Поэтому тебе и необходимо еще поспать. Доктор говорит, что, если ты слишком быстро встанешь с постели, это может тебя убить.
– Я посплю, – ответил он. Потом внимательно посмотрел на нее. – Я не хочу видеть тебя здесь, когда проснусь.
– Что ты сказал?
– Как только я отдохну как следует, я уеду на остров. Лучше всего нам проститься сейчас.
– Ты не можешь уйти в плавание в таком состоянии. И даже если бы ты мог… – Эрика виновато улыбнулась. – Дело в том, что Шон… ты только не сердись, Дэнни… Шон уже послал за близнецами и Абби. Я думаю, они сейчас уже на пути сюда.
– Он за ними послал? – Дэниел сдвинул брови. – Чтобы они плыли на чьем-то чужом корабле?
– Он принял особые меры, так что дети будут в полной безопасности. Он сделал это ради тебя, Дэниел. И я это одобрила. Тебе нужно встретиться с мальчикам как можно скорее, разве ты не согласен? – Когда он утвердительно кивнул, Эрика устроилась рядом с ним и предложила: – Ты мог бы попытаться уснуть хоть на часок? Нам обоим нужен отдых. Потом мы чего-нибудь поедим и поговорим. Справимся мало-помалу. Вместе.
Дэниел провел загрубелым пальцем по ее щеке.
– Прости, что по моей вине тебе пришлось столько вынести.
Эрика поймала его руку и поднесла к губам.
– Усни, дорогой.
– Эрика?
– Что, Дэниел?
Голосом, таким тихим, что Эрика едва разобрала слова, он проговорил:
– Мне больше нечего тебе дать.
Она не сразу сообразила, что это вернулся недавний бред, и отчаяние в его голосе больно отозвалось у нее в сердце.
– Я ни о чем тебя не прошу, милый. Положись на меня, и мы как-нибудь одолеем горе.
– Нечего дать… нечего…
– Тише, тише… – Она крепко обняла его и убаюкивала, повторяя: – Положись на меня, Дэниел Маккалем. Позволь мне ухаживать за тобой, пока ты не выздоровеешь.
Эрика пошевелилась и, не почувствовав рядом с собой, как это было столько дней и ночей, любимого мужчины, испугалась и едва не свалилась с кровати. Дэниел исчез. Не думая о том, что ее каштановая грива в полном беспорядке, что на ней всего лишь измятая ночная рубашка, Эрика бросилась в кухню и даже застонала от облегчения, увидев, что он сидит за столом, а Мэри О'Рурк суетится вокруг него и в глазах ее светятся обожание и радость.
– Дэниел Маккалем, ты напугал меня до полусмерти! – Эрика бросилась к нему и обняла. – Посмотрите-ка на него. Совсем здоров. И никакой лихорадки. Какое счастье!
– Ты бы поела чего-нибудь, – сдвинув брови, предложил он. – Ты ужасно выглядишь.
Она поморщилась и уселась на стул рядом с ним.
– Я и вправду дико голодна и знаю, что вид у меня чудовищный, но, честное слово, Дэниел Маккалем, я страшно рада видеть тебя на ногах. Мэри, он выглядит гораздо лучше, верно?
– Да, – подтвердила экономка. – Он уже поел супа. А вы, дорогая, хотите того же самого?
– Это было бы чудесно.
– Подай ей, – бодро распорядился Дэниел. – А потом оставь нас ненадолго, мне надо поговорить с Эрикой наедине.
Мэри поджала губы, но выполнила его повеление, а уходя, бросила на Эрику сочувственный взгляд.
Подавив желание отругать его за грубость, Эрика отодвинула от себя миску с супом и приготовилась терпеливо выслушать Дэниела.
– Я хочу, чтобы ты уехала к Райерсону на несколько дней. Мне надо побыть одному и обдумать происшедшее.
Эрика огорченно вздохнула.
– Это большой дом, капитан. Если ты хочешь уединиться…
– Я хочу, чтобы ты уехала к Райерсону. Если это тебе неудобно, побудь в материнском доме. Прошу тебя, сделай это для меня.
– Мне нужно быть с тобой, – упрямо возразила Эрика. – В плохие времена так же, как и в хорошие. Это и есть любовь.
– Не говори мне о том, что такое любовь! – воскликнул он и, дотянувшись, шлепнул ее по руке – достаточно сильно. – Надеюсь, ты никогда не узнаешь о любви того, что довелось узнать мне. – Дэниел протянул вторую руку и положил ее поверх первой. – Пальцев на обеих моих руках не хватит, чтобы сосчитать тех, кого я любил и безвременно утратил. Ни одной живой душе я не пожелал бы такого, а тем более тебе. И не говори мне о любви, потому что ты знаешь только часть истории.
– Дэниел…
– Мне нечего дать другому человеку. У меня есть сыновья, и это все.
– Подожди! – Эрика ошеломленно уставилась на него. – Так, значит, ты отсылаешь меня не на некоторое время? Ты хочешь сказать, что не женишься на мне? Никогда?
Дэниел отвел взгляд.
– Мы знаем друг друга меньше двух месяцев. Не придавай этому большего значения, чем следует.
Эрика съежилась от его решительного тона.
– Не отталкивай меня, Дэниел. Я нужна тебе, и не важно, понимаешь ты это или нет. И ты мне нужен. Мы должны скорбеть вместе.
– Я уже покончил со своей скорбью. – Он внезапно встал. Глаза у него стали темными и непроницаемыми. – Я иду на причал. Я попросил Майкла нанять экипаж и отвезти тебя в Бостон. Он к твоим услугам, как только ты соберешь вещи. И я прошу об одном: чтобы ты уехала к тому времени, как я вернусь.
– На причал? – прошептала она. – Господи, неужели ты собираешься…
– Я буду искать теперь всего по часу. Не более того. – Дэниел помолчал и добавил мягко: – Я должен оставаться живым и здоровым ради моих сыновей. И я вечно буду признателен тебе за то, что ты напомнила мне о моей ответственности. Если бы ты этого не сделала, я бы мог сотворить с собой нечто такое, что заставило бы мальчиков страдать потом всю жизнь.
– Дэниел…
Эрика хотела подойти к нему, чтобы он ее обнял, но Дэниел остановил ее – не движением, а выражением лица, жестким и ранимым одновременно. Потом она услышала:
– Помнишь, ты говорила, что хотела бы предоставить мне свободу? Предоставь мне ее сейчас. Уйди от меня. Это единственное, чего я хочу от тебя сегодня.
Эрика глубоко вздохнула, потом заговорила из самой глубины души – исстрадавшейся и измученной:
– Если ты отошлешь меня, я к тебе не вернусь. Я буду хотеть этого и молиться, чтобы ты передумал, но сама я не вернусь. Если ты отошлешь меня, тебе придется приехать за мной. И как бы сильно я ни любила тебя, Дэниел Маккалем, я не стану ждать вечно.
– Это более чем справедливо. За исключением того, что ты вообще не обязана ждать. Я этого не стою, – заверил он ее спокойно. – К тому же, – добавил он с внезапно потемневшим лицом, – я за тобой не приеду.
После первого приступа боли Эрика вдруг почувствовала, что она словно окаменела. То ли из-за ужасной смерти Полли, то ли из-за тревоги за Дэниела в его невменяемом состоянии и долгих изнурительных часов ухода за ним во время тяжелой болезни, то ли из-за его неожиданного решения расстаться с ней, а скорее – из-за всего этого, вместе взятого, но она не испытывала теперь ни гнева, ни возмущения предательством, ни даже смятения.