Я решила воспользоваться явной растерянностью мужчины и продолжила путь к заветной двери, рядом с которой уже притаилась перепуганная Мира.
– Женщина, вы кто? – спросил хозяин апартаментов, внимательно следя за каждым моим движением.
– Я твой со-о-он, – протянула как можно мелодичнее. – Ложись на бочок, складывай ручки лодочкой, клади их под щечку и закрывай глазки, а когда ты их снова откроешь, меня уже здесь не будет!
И я потянула на себя ручку. Но дверь не желала открываться.
– Что-то вы не очень похожи на сон…
– Сон, сон! Не сомневайся! Баю-бай, баю-бай, малыш, глазки закрывай…
Я еще раз дернула дверь на себя. Потом толкнула. Опять дернула.
– Она не откроется, пока я не разрешу, – сказал наблюдавший за моими безуспешными попытками «малыш».
– Да? А ты не мог бы ей разрешить? – вкрадчиво поинтересовалась, повернувшись к нему.
Незнакомец покачал головой.
А я только сейчас рассмотрела мужчину. Он был не только брюнет, но еще и смугляш. Подобного рода загар появляется у людей, когда они очень много времени проводят на свежем воздухе. Узковатое лицо с немного впавшими щеками подтверждало мою догадку о том, что мужчина ведет активный образ жизни, причем незнакомец явно не на пикники ходил. Я бы сказала, что еда – это последнее, о чем он думал на прогулках. А еще у незнакомца были темные с прищуром глаза и черные нахмуренные брови.
Мужчина сидел, поджав к груди колени, на которые положил крепкие мускулистые руки. Черные волнистые пряди живописно лежали на обнаженных плечах. Он заметил около себя ремень, взял его и… наклонился, чтобы вернуть на пол.
Я облегченно выдохнула. Ух, а я-то подумала он меня им сейчас… Ой, и чего только в голову девушке не придет, пока она рассматривает рельефное тело. М-да.
Почувствовав, что начинаю краснеть, я отвела глаза в сторону.
– Вот это да, – протянула мелкая из-за моей спины.
Я же вспомнила, что в комнате дети и, спохватившись, закрыла глаза сестре и запихнула Миру обратно себе за спину.
– А все мальчики потом в таких вырастают? – подала голос из укрытия мелкая.
– К сожалению, нет.
– А Семка вырастет?
Я вспомнила ботаника-третьеклассника в очках, признанного гения в кружке по робототехнике. Не хотелось раньше времени разочаровывать сестру, а потому я ответила:
– Наверное. Главное, не давай ему расслабляться и пончики есть.
Брюнет наш диалог не оценил.
– Повторю вопрос: вы кто? Что делаете в моей комнате? И почему с вами ребенок?
– Это моя… мама! – пискнула Мира из-за спины, а я чуть не завыла от понимания, что точно отлуплю мелкую пакостницу!
Это из-за нее я черти где, а не в объятиях Паши, это из-за нее я сейчас в теле мамы, а не в своем, пялюсь на красавчика и не знаю, что сказать!
– Очень приятно, мама, – сказал брюнет, пристально разглядывая меня.
– Понимаете, – услышала я мамин голос. – Мы с Мирой были дома, а потом что-то произошло. Бац. И вот мы здесь. Странно, да?
– У тебя же были лекции по риторике, – захныкала за спиной мелкая, – я даже книги видела, и по светской беседе, и по протоколу…
Если бы я хотя бы одну прочитала!
– Такая умная – иди и разбирайся сама! – шикнула в ответ.
– Мамочка, я не могу, – ответила Мира. – Взрослая здесь ты!
И не поспоришь!
Ой, мама! Вот это мы влипли! И как из этого выбираться – непонятно.
Кстати, если мы с Мирой здесь, и я в теле мамы, то… где мамочка?
Мне было бы очень интересно узнать, куда попала Светлана Владимировна и в чьем она теле?!
Глава 3
Лана
Яркий слепящий свет сменился приятным полумраком. В нос ударили запахи сена, свежеспиленного дерева и животных. А потом я увидела большие и черные влажные глаза, которые с любопытством рассматривали меня. Влажный нос ткнулся в мое плечо.
Лошадка фыркнула и тряхнула головой, а я заметила серебристый рог на ее лбу.
Та-ак… я дотронулась до своего лба. Вроде голова на месте. Кажется, я даже не ударялась ей. Тогда совсем непонятно: почему мне мерещатся единороги? И где мои дочки?
– Лина! Мира! – позвала я.
Но ответом мне было тихое ржание. Я ущипнула себя, но окружающая обстановка ничуть не изменилась. Я по-прежнему находилась в деннике под чутким присмотром несуществующего зверя.
– Извините, а вы не видели двух девочек? – спросила у единорога. Так, на всякий случай. – Обе блондинки, как я. Старшей – девятнадцать, шумная такая, я бы даже сказала, немного буйная, яркая. Ее очень трудно не заметить. Второй – восемь. Спокойная, тихая, разумная, почти идеальный ребенок…