Стыдно сказать, я не заглядывала в "Беременность для начинающих" с того самого дня, когда пришло приглашение от Кулинаров. И теперь, пока я наблюдала, как Бен, оцепенев от ужаса, слушает прогноз погоды из уст стюардессы, меня так и подмывало перебраться через соседа и достать книгу с верхней полки. Но Бен упорно не выпускал мою ладонь. Столик с напитками продвигался вдоль прохода с мелодичным перезвоном, а у меня в рукаве — точнее, в сумочке — было припасено кое-что, призванное оказать успокаивающее действие на нас обоих.
— Бен, милый, — я повернула к себе его лицо и вгляделась в изумрудные глаза. — Сегодня утром пришло письмецо от Мамули. Хочешь, я тебе прочту?
— Это было бы чудесно.
С готовностью Джейн Эйр, прислуживавшей мистеру Рочестеру после пожара, я извлекла письмо свекрови. Бен, как большинство представителей его пола, склонен поддерживать семейную переписку не более, чем носить кружевное исподнее, так что эта обязанность лежит на мне.
— Дорогой Бен, пожалуйста, передай наши добрые пожелания Элли. Также поблагодари ее за последнее письмо, которое мы получили два дня назад. Папуля говорит, что очень мило с ее стороны — так часто писать, однако, поскольку почтовые услуги дорожают с каждым днем, письма становятся нелепой расточительностью. Желаем вам обоим удачного путешествия. Ничего страшного, что мы с папой не спим ночами, тревожась, как вы там. Ведь мы знали, на что идем, когда добровольно решили стать родителями; знали, что нас ждет впереди… Мы вырастили тебя, сынок, чтобы у тебя была своя собственная жизнь. Ни Папуля, ни я слова тебе не сказали, когда ты пошел работать в "Сопровождение на ваш вкус".
Что верно, то верно — они попросту перестали с ним разговаривать.
— Буду считать, что мои молитвы услышаны, если ты не позволишь, чтобы наш душевный покой стал на пути к твоему счастью. Миссис Пуглер, наша соседка, рассказывает такие ужасные истории про свою племянницу Розмари, которая живет в Нью-Йорке. Будто бы чуть ли не каждую неделю бедная девочка подвергается смертельной опасности, чудом избегая гибели, и вынуждена просить родителей прислать ей денег, чтобы перебраться в более безопасное место.
— Какое счастье, что мы будем жить в Бостоне! — радостно воскликнула я.
Бен заметно побледнел.
— Ну… не в самом городе. Я ведь тебе говорил — нам придется еще немного проехать….
— Да, милый, и ты обещал взять напрокат хорошую машину. — Я наблюдала, как он припал к своему лекарству — виски со льдом. Повысив голос, дабы моему соседу справа — джентльмену восточной наружности в футболке с надписью "Сделано в Японии" — было легче подслушивать, я продолжала:
— Должна сказать, сынок, что мне не очень-то нравится название этой самой организации кулинаров. Ты уверен, что правильно запомнил? Тут заходила миссис Сплеткинс с соседней улицы и нагнала на меня такого страху: сказала, что вас, мол, заманивают туда, чтобы превратить в белых рабов, а то и во что-нибудь похуже. Папуля говорит, что отправил вам вырезку из газеты о какой-то омерзительной группе религиозных фанатиков, которые считают, будто попасть на небеса можно, только отказавшись от еды. Очень быстрый способ, как заметил Папуля. А называют себя эти мракобесы диетеологами. И к шеф-поварам они относятся так же, как мы, католики, — к Генриху VIII. Папуля, как ты уже, наверное, догадался, считает, что я переживаю не из-за того, из-за чего следует. Он считает, эти Кулинары позвали тебя для того, чтобы тебе что-нибудь продать. Например, место на кладбище для шеф-поваров. Миссис Сплеткинс уверяет, что наш мир катится под откос быстрее потерявшей управление детской коляски. Она прямо не сказала, но я-то знаю, что она имеет в виду: те, кто живут в домах с громкими названиями — вроде Мерлин-корта, — сами напрашиваются, чтобы их охмуряли всякие мерзавцы.
— Мудрые вещи говорит ваша мамочка, — восточный джентльмен склонил голову на сложенные домиком ладони. — Мир переполнен дурными людьми.
Я напустила на себя ледяной вид и кивнула. Потом заботливо откинула влажные пряди со лба Бена. Надо побыстрей дочитать. Ланч всего в нескольких футах.
— Надеюсь, сынок, у Элли не такая тяжелая беременность, как была у меня. Каждый день — словно в штормовом море. Только по часу в день я себя нормально чувствовала — наверное, для того, чтобы не забыть, как это бывает. Одно хорошо — после рождения ребенка обо всем этом забываешь!
— Телятину в винном соусе или говядину с перцем? — поинтересовалась белокурая стюардесса с улыбкой в сто ватт.