В железной клетке держишь крик души,
Как в дым вулкана, прячешь тайны мук.
Не скрытничай, прошу тебя, скажи,
Про все скажи, ведь я твой верный друг.
Пойми, молчанье не заглушит боль,
Не зарубцуют ран росинки слез.
Не вечны наши дни с тобой… Позволь
Узнать, кто столько бед тебе принес?
«Перед тобой — улыбки расцветают…»
Перед тобой — улыбки расцветают.
В тебе такая молодость огня,
Что у меня, как жалюзи спадают
Стальные с сердца, радостью звеня.
Ты для других — сокровище лихое
Своею солнцесильной красотой.
А мне твое сиянье неземное —
Как для цветка рассвет с живой росой.
Прошу, если я стану вдруг немилым,
Ты не спеши жестоким словом бить.
Позволь уж — хоть и буду я постылым —
Мне рядом тенью бессловесной быть.
Я мысли тайные, конечно, скрою,
Ища в глазах твоих веселый жар,
Чтоб, отразив его, тебя зажечь собою —
И малая искра родит пожар!
«Спасибо я принес любимой…»
Спасибо я принес любимой:
За то, что нет страданьям меры,
За то, что я живу без веры,
Что одинок, как пес паршивый.
Будь счастлива, благодарю!
Тебя ни в чем я не корю.
И все же хоть один лишь день
Прими моих терзаний тень
И проживи его, как я.
И вдруг тогда, отбросив лень,
Ты вспомнишь, может, про меня —
И будь веселой, как весна!
Гуляй и смейся так, как я
С тобою лишь в мечтах гуляю
И без надежды страх скрываю…
«Когда тебя встречаю я в трамвае…»
Когда тебя встречаю я в трамвае
Средь безразличных и чужих людей,
Глаза невольно сразу прикрываю
И бессловесно выхожу скорей.
Спешу забыть, когда мы были рядом.
Те дни пьянили крепче, чем вино.
Я тщусь запрятать их смятенным взглядом
В завалы сердца, в темноту, на дно.
Пусть там лежат ненужными вещами.
Их блеск померк, уже не тот, что был.
Ищи веселья с новыми друзьями,
Меня ж забудь, как я тебя забыл…
Степан Чарнецкий
© Перевод Г. Некрасов
ГУЦУЛЬСКАЯ ПЕСНЯ
Над зыбкой моею склонялись не няньки, а ели,
Им Прут помогал.
Под музыку ветра, кружась, танцевали метели,
Шум хворь отгонял.
При стаде овец я рос под присмотром мужчин
На полонине.
Я с детства влюблен в остроконечные шапки вершин
В солнечной сини…
ГОВЕРЛА
Вновь ты передо мной! Слепит меня твой снег.
И, мнится, я иду в долину, как в весну.
Жар солнечных лучей и ветра тихий смех —
О чем же ты грустишь там, в ледяном плену?
Взгляни: как веселит нас зеленью Хомяк,
Как Поп-Иван короной бледною блеснул,
Как шумный Прут в волнах полощет лета флаг —
О чем же ты грустишь там, в ледяном плену?
Гора, моя гора! Мне ль не понять тебя.
В объятьях вечных льдов лежит твоя судьба,
Душа ж твоя огнем горит в рассветный час.
И летом, и зимой ты прячешь щедрость дум,
Не веет над тобой ветров горячий шум.
О, как же это все роднит, Говерла, нас.
ГРУСТНЫЕ ИДЕМ
С родинкой терпения явились мы на свет.
С лицом, что отразило увядших листьев цвет.
Жизнь нашу озаряло звезд гаснущим огнем —
Грустные идем.
В осенней серой хмари прошли наши года.
Безлунной ночи ветер нас нянчил иногда.
В тисках судьбы жестокой мы жили и живем —
Грустные идем…
Над нами не играли оркестры бурных дней,
Не грело солнце лета, гром был травы немей.
Безропотно мы жили, забывшись полусном,—
И с грустью отойдем…
НАД ГОРНОЙ РЕКОЙ
Над горною рекою
Я с думами стою.
Душа течет тоскою
В бегущую струю.