Не любо ль Дону зачерпнуть шеломом!
О, смелый княже! Смерти черный омут
Тебе не страшен — песня зазвенит,
Спасая от забвенья и полона…
Он встал на стременах, а конь храпит,
Ловя ноздрями свежий ветер с Дона.
SUPERSTITIO[3]
Весна. Садов цветущих ароматы,
Друзей беседы и душистый чай —
Отдайся им и в сердце не пускай
Щемящих суеверий Поликрата!
Когда душа спокойствием объята,
Не думай, что не вечен мир и рай,
И чем прекрасней счастья светлый май,
Тем злее ночь и тем страшней расплата.
Я утешаю сердце, но, увы —
Под пеплом горьких дум слова мертвы,
Бессонны страхи смутного значенья,
И странен за окном мой темный сад,
Дрожат огни в туманном отдаленье,
И каждый миг тревогою объят…
ПОД НОВЫЙ ГОД
Я шел домой, предвидя день безделья,
И думал про всегдашний нудный труд.
Как нитка бус, светился Голливуд
В бокалах новогоднего веселья.
Шуршал и шаркал, как на новоселье,
Навстречу незнакомцу праздный люд,
Мороз прибрал за несколько минут
Густую грязь вчерашнего похмелья.
День взаимоприязни воссиял…
Что ж! Совершай привычный ритуал,
Встречай очередного пилигрима!
О юность! Ты надеждами красна!
Гляди ж бездумно и неукротимо
В стаканы розоватого вина!
ЗЕМЛЯНИКА
По кронам сосен величаво-строгий
Проходит шум. В небесной синеве
Темнеют облака. В густой траве
Зелено-буйной путаются ноги…
Вот тут упасть бы прямо у дороги,
Упасть и отдохнуть минуты две —
От ярых псов, от шума в голове,
От низких душ, коварства и тревоги…
И, окунувшись в тихий сумрак сна,
Услышать, что поет еще струна,
Мелодий, рифмы, ритмов переклики…
И вдруг увидеть, что в траве густой
Душистые кораллы земляники
Блестят простой, веселой красотой.
ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ
Как просто все в наивных тайнах этих:
Огниво — морякам, больным — хинин,
Пиратам — взрывы настоящих мин
И пули ружей, лучших в целом свете…
Под сводами пещеры на рассвете
На пятерых из тьмы глядит один —
Чего он ищет в пене злых пучин?
Кто он? Жилец земной? Иль бред столетий?
От грома содрогается земля,
Встает над морем остов корабля —
Легко художник разрешил проблему —
Услышан зов! Теперь спокоен Топ,
И примирен с людьми бессмертный Немо —
Индийский принц, любезный мизантроп!
ДОМБИ И СЫН
Говорит капитан Каттл:
— В груди моей не иссякает вера —
Еще нам Вальтер счастье принесет!
Пускай тогда, покинув мрачный свод,
Нас позабавит старая мадера!
О, Дядя Соль, не верь пустым химерам!
Из погреба мадера не придет!
Погиб наш Вальтер, я — давно не тот,
И затерялся ты в тумане сером…
А может быть, парнишка наш спасен?
С красавицею в брак вступает он,
Смягчился черствый нрав миллионера…
Вино на палубу! Сердца в галоп!
Да разве ж это — старая мадера?
Нет, Дядя Соль, — кондитерский сироп!
ЖИЗНЬ НА МИССИСИПИ
Безусые отважные ребята,
Глубокая и быстрая река…
У лоцманов фантазия ярка
И чудесами выдумок богата…
Какую здесь войну вела когда-то
Плантаторов тяжелая рука,
Как мучили злодеи бедняка
И как потом настигла их расплата…
Веселый юмор жанровых картин,
Пейзажи расцветающих долин
И тут же песни и псалмы о тленье…
А золотые зори широки
Над мутью беспокойного теченья
Могучей и таинственной реки.
ГУЛЛИВЕР
— Да! — Гулливер промолвил. — Есть минуты
В моей судьбе, каких не знали вы;
Имел я горя выше головы
Не в Бробдингнеге, не в садах Лапуты,
А у ничтожных карликов: так люты
Их мстительные души, так мертвы,
Для жалости опасны! Не столь опасны львы,
Как мелочные, злые Лилипуты…