На гвоздик каждый волос навертеть,
Сплести интриги мерзостную сеть
Способна эта маленькая сила!
Давно бы впал я в смертную тоску,
Давно бы солнце для меня остыло,
Когда б не щедрость дружбы Блефуску.
К ТИТАНИИ
Блажен, кто поздней осени не зрит,
Кто шутки ради книги открывает,
Кто Песню Песен радостно читает,
Над Книгой Руфи весело острит!
Беда тому, кто, сон и аппетит
Утратив, лямку жизни не бросает,
Его предательств ямы окружают
И мошкара сомнений тормошит.
Смеется светлой юности стихия!
Что ей сулите вы, виски седые?
Пустую мудрость? Холод и туман?
Пусть будет жизнь прекрасней и короче,
Пусть не успеет распознать обман
Титания июньской светлой ночи!
ДВЕРЬ В СТЕНЕ
Как наяву тот сон увидел я:
Умолкло бормотанье парохода,
Камыш и вербы, светлая погода
И полноводной речки чешуя.
О, Родина прекрасная моя!
Я знал тебя в счастливейшие годы,
Но и меня осилили невзгоды,
И позабыл твой светлый образ я…
Но вот пришел вечерний час свиданья —
Не стало ни тревог, ни ожиданья,
Открылась дверь заветная в стене,
Все тихо. Спят усталые колеса,
И цапли в золотистой тишине
Перелетают с отмелей на плесы.
ЭЛЕГИЯ
Чернеет лед на линии трамвая,
Синеет в темных улицах весна,
И юность — ясноока и стройна —
Встает, былую радость навевая.
Так это ты! Но чья же воля злая
Тебя убила? Где звенит она,
Твоей живой веселости струна?
Зачем тебя томит печаль больная?
А помнишь все, что было и прошло?
Небесный свод, прозрачный, как стекло,
В котором стая шумно пролетала…
Как быстро таял снег! Как лед звенел!
Теперь того, что прежде звалось «Мало»,
Ты выдержать бы даже не сумел!
В ДОНБАССЕ
Двенадцать дней, двенадцать синих чаш
Сияли глубью тихою над нами,
Мы пили их спокойными глотками,
Мы знали — этот месяц будет наш.
Мы знали — близко море и Сиваш,
Нас ветер бил могучими крылами,
День исчезал за алыми вратами,
Большая степь манила, как мираж.
А вечером в небесной бездне черной
Горели нам созвездий крупных зерна,
Огонь заката на краю земли
Тускнел и становился все янтарней,
И сквозь туман и сумрак нам вдали
Вставали две зари над сталеварней,
28 АВГУСТА 1914 г
Чуть приоткрыв завесу облаков,
На поле и стерню луна смотрела,
В туманной дымке шелковисто-белой
Сияли тускло главы куполов,
Степь, словно океан без берегов,
Под небом расстилалась без предела,
И где-то в ней звенело и гудело
Мятежным эхом прожитых веков.
Я думал: степь! Что за твоей чертою?
Грозишь ли ты пустынной темнотою
В осеннем безысходном забытьи?
Иль снова мне сверкнет весна живая
И заблистают звонкие ручьи,
На желтом дне оврага пробегая.
СТЕПНЫЕ ДОРОГИ
Тропинок желтоватые извивы,
Широкие, спокойные поля,
Где ровными рядами тополя
Построились, красуясь горделиво.
Дороги расползаются лениво,
Под чьими-то копытами пыля.—
Привет тебе, счастливая земля!
Полтава! Ты румяна и красива!
Мне облик твой, как память юных лет,
Как Гоголя невытоптанный след
И кобзарей задумчивое пенье,
В моих ушах, как стародавний зов,
Еще плывет в прекрасном отдаленье
Тяжелый скрип медлительных возов.