ГОЛУБОЙ МЕД
Мед голубой течет в уста,
приколота к пространству вдохновеньем
душа — коллекционный мотылек.
Антенны… ах! занятно… ах!
Луна и там над городом блуждала,
и корабли к песчаным берегам
так тяжело,
так трепетно тянулись,
а в мачтах вил гнездо
обломок бури.
И не искали для себя тогда
созвучий гармоничных,
не наполняли музыкою воздух
аэропланы.
И только на ночь глядя коршун
кружил вверху,
а рядом суетились
нежные ласточки
и точками врастали
в нагую высь.
Антенны… ах! занятно… ах!
Душа — коллекционный мотылек —
летит все дальше, в глубь вселенной.
Одно воспоминанье пролетела,
затем — другое, а на третьем —
вдруг распяла сама себя…
Чело прострелено не жалом
радуги-пчелки,
а печалью.
…Но, навзничь пав, она лежит
один лишь миг,
а после вновь бежит, бежит,
бежит
отведать меда,
голубого меда.
«Встал день, взвалил на плечи небо…»
Встал день, взвалил на плечи небо,
Вздохнул так солнечно — и вдруг
Пролился краской, алой краской
На пасмурный пейзаж вокруг.
А может, кровью? Может, кровью?
Но неразлучна жизнь с любовью.
Цветут, здоровьем пышут все.
И по рубиновой росе
Шагает человек…
ПОЭМА МОЕЙ СЕСТРЫ
Весенние кварталы.
Угол.
Моя сестра — гулящая.
Темнеет.
— Я всем доступна!
Для вас
потаскуха я.
Отблески крови
в фонарях красных —
это юная кровь —
моя.
Мое лоно ждет вас,
все оно в цветах.
Груди вспыхнут звездно,
в голову — туман…
…мечтал и звал…
…мечтал и звал…
Вскипает страсть.
И крысы, крысы, суетятся крысы.
И, словно жала, обжигают
тропки подкрашенных бровей.
На купола церквей
нисходит тень.
Во взглядах умирает день.
Квадраты.
Конусы.
Бетона горы.
Звенит.
Гудит.
Город.
……………………
Сквозь земную кору
в глубину,
где страдает одышкою магма,
поводырь моих дум
зашагал.
В недрах быстро смеркалось
…темя тьмы
…невтерпеж
И на кружеве вздохов
кончалась,
умирала стыдливая дрожь.
Два крота,
два подземных вампира,
кровь сосали, сопя,
друг из друга.
То был бой,
бой за самку.
Слепую.
Наконец-то один победил
и, пожрав проигравшего схватку,
лез в гнездо,
лез к горячему телу —
и насел…
Я на полюс летел!
Я на полюс летел,
где из вод океанских на льдину
два тюленя карабкались
— случка —
I
…Чернобровая самка, самица…
Я! бросила радость в нашу бурю
и на интернациональные позиции
сердцем перешла, бровей не хмурю.
Мой отец чахоткою страдал,
в груди носил он огненную осень.
Думала о первенце весны,
дремала на звездном утесе.
Пришла она, метелица-вьюга,
заметалась по кварталам темным,
и я, уличная потаскуха,
отдалась революционному темпу.
…Теперь —
фонари погашены.
Светает рано…
Солнце — всех лозунгов краше…
Земля родная!
Сколько тех бездорожных дорог…
Товарищ, выберем шлях,
где над головою клубится гром
и флаги трепещут в очах.
Далеко, брести далеко,
штык террора грозится:
— Подстерегу! —
Но к вратам коммунистической
Мекки
с тобою, ветер, побегу!
С тобою, ветер, побегу
в диадеме красного страдания.
Эй ты, буржуй!
Я дочка пролетарского восстания.