Темнеют крепостной стеною горы,
а с гор тропинка скачет, как ручей,
плетя замысловатые узоры.
Она бежит, чем дальше, тем быстрей,
сквозь черный бор и трепетные нивы,
как будто кто-то гонится за ней.
Торопится, нема, нетерпелива,
лишь иногда через нее промчит,
как призрак ночи, заяц боязливый.
Лишь изредка неясыть прокричит,
встряхнет крылами и утихнет снова.
Ночь приложила перст к устам и спит.
Сияет в небе месяца подкова.
Не слышен над недвижною водой
ни шорох трав, ни шелест камышовый.
Излучина реки покрыта мглой
туманною, что вся дрожит, струится,
как в танце стан русалки молодой.
Сама себе во сне долина снится…
БОЛЬ
Сидели в синем сумраке соседи,
вкушая по крупинке шуток соль…
И вдруг в житейской дружеской беседе
негромко прозвучало слово «боль».
Как зеркало воды пушинка рушит,
уроненная птицей в озерцо,—
встревожило покой, смутило души
то брошенное походя словцо.
Унесся кто-то в прошлое: он — мальчик,
стоит перед кустом цветущих роз,
до крови у него ужален пальчик,
глаза полны невыплаканных слез…
А кто-то в золотой осенней вьюге
рыдал, с листвою падал на погост,
вбирал в себя симфонии и фуги,
грудь обхватив руками вперехлест.
Срывались миги — жемчуг с ожерелья…
Весна шептала: «Радуйся, мечтай!..
Отступит грусть, придет черед веселья,
всем завладеет яблоневый май».
И шепот плыл так нежно, так шелково,
касаясь гулко бьющихся сердец…
И лишь один, услышав это слово,
стал бледен, как мертвец.
«ГЕЙЗЕРЫ НА ТРОТУАРАХ»
(Из цикла)
I
За витринами желтого солнца осколки,
тротуары — палат поднебесных паркет.
Туго талии дам перетянуты шелком,
изгибается коброй корсетный хребет.
В тротуарах намеками смутные блики,
в колыханье ритмичном сплетения тел.
Напомаженных губ
бессловесные крики
вперемежку
с пучками амуровых стрел.
Взмахи длинных ресниц,
смех ледово-стеклянный.
Все несется куда-то на мутной волне…
Жесты страстные, жадные взгляды:
«Желанный,
Скоро ночь. Кровь играет.
Иди же ко мне!»
Вдруг средь этого шика и этого лоска,
кутерьмы, парфюмерного запаха роз,—
перепачканный маслом, углем и известкой,
появился в спецовке
Рабочий-колосс.
Он, неся за плечами зари побежалость
и в карманную глубь опустив кулаки,
шел, и мигом толпа перед ним расступалась,
точно смерч оголял
дно житейской реки.
Молкнул похоти глас и бренчанье брелока,
утихал на пути его
лепет, галдеж.
И хоть взором блуждал он отсюда далеко,
по толпе прокатилась гусиная дрожь.
Мимо чистеньких, сытых,—
в мазуте и саже,
шел Рабочий,
жуя заработанный хлеб;
был для них он, как пуля в церковном витраже,
будто в полночь увиденный
собственный склеп.
Дмитро Загул
© Перевод Н. Кобзев
«Ты полночной порою приходишь…»
Ты полночной порою приходишь,
В час, когда уже крепко я сплю,
Глаз лучистых с меня ты не сводишь,
Утешаешь: не плачь… я люблю!..
Я словам твоим внемлю душою
И сквозь сон улыбаюсь тебе,
Взгляд твой нежный горит надо мною,
Простираются руки в мольбе.
Горячо ты меня обнимаешь,
И в объятьях я таю во сне,
Поцелуями сердце пронзаешь,
Лаской грудь разрываешь ты мне.
И в слезах я глаза открываю,
Исчезает отрада-любовь.
Ночь вокруг без конца и без края —
Нет как нет моей радости вновь…
«Когда на ладонь я склоняю чело…»
Когда на ладонь я склоняю чело,
Является в грезах родное село:
И поле вдали, и за рощей мосточек,
И старая хатка, и темный садочек,
Где детство беспечно по тропке брело.
Вон там на лугу мое счастье цвело,—
Ольха над прозрачным ручьем наклонилась,
Отара, пыля, с полонины спустилась,
Сторожко журавль расправляет крыло…
Лишь там мне в ненастье тепло и светло!
УТРЕННЕЕ СОЛНЦЕ
Солнце рассвета — сердце мое,—
Зеркальная глубь тепла.
С прозрачным утром оно встает…
И смотрите, уходит мгла!
Близка вам, понятна моя душа,—
В ней плески и ваших волн…
Радость, песком золотым шурша,
Качает унынья челн.
Я души убогие обогащу,
Краскам восхода рад,
Торбы нищие позлащу…
Возьмите мой мир, мой клад!
В пропасть низринь холодную тень,
Мертвую тишь порушь!
Буду играть я и ночь и день
На арфах ваших душ.
Я не встревожу спокойных дум
Печалью души своей.
Милы мне те, кто хмур и угрюм,
И те, что весны звончей.
Разве не солнце — сердце мое?
Не кристальная глубь душа?
Воздушные замки она снует,
Счастье в груди верша.