Выбрать главу

«И вот уже к обряду…»

И вот уже к обряду Собрали мою ладу, Вести чтоб под венец. Уже у молодого, Вернее, пожилого,— Всем хлопотам конец. Невесту поп пытает — В брак вольно ли вступает? Жених — как на костре… А та на мать взглянула, Тихонько — «Да» — шепнула. Черт чихнул во дворе.

«На крыльях песен всех моих…»

На крыльях песен всех моих Я лишь тебя из всех других Возьму, любовь моя! И понесу в далекий край, Ведь я с тобой познал твой рай, А свой утратил я!
Гляди в подоблачную даль, Там, Дзюня, и моя печаль В напеве журавлей. Я за собой их поведу, Мой голос грустный на лету Покажется слышней.
О, где пристанище мое? Познаю там ли забытьё — В далекой стороне? А если нет — услышишь плач Ты в ветре, и сама поплачь Ты, Дзюня, обо мне!..
Ведь кто в далекой стороне Поплачет, Дзюня, обо мне?.. А ты в тот скорбный день, Как грянет похоронный звон, Услышишь, словно бы сквозь сон, Моих напевов тень.

«Прекрасные очи пытают…»

Прекрасные очи пытают Меня, и слеза в них чиста: Неужто все грезы растают? Горят, как рубины, уста.
«Ты будешь моею?» — спросил я, Надежду на счастье храня, И очи ее оросили Жемчужной слезою меня.
«Как ты пожелаешь», — шептала, С дрожащей душой, как во сне, Рубинами уст целовала, И слезы лились в тишине.

«Свадебный кончался ужин…»

Свадебный кончался ужин, С пожилым законным мужем Восседала молодая. А две дамочки, болтая, По секрету шепчут всем: «По расчету в брак вступила, А ведь вон того любила, Но ведь нищ — все это знают». Взгляды на меня бросают, Я же — ножку гуся ем!..
Банда шпарит идеально, Все танцуют капитально, Враз поклоны отдаются, Ленты вьются, фраки гнутся, Очень элегантен строй! С молодой танцуем лихо, А она мне шепчет тихо… Что? Не будь так любопытен, Весть крылата, мир так скрытен, Хоть и грешен сам порой!..

«Ой, как придет время складывать мне руки…»

Ой, как придет время складывать мне руки Перед лицом смерти и вечной разлуки,          Слов не трать, не надо —
Не скажи, любимая, ни сло́ва при встрече, Ведь на сердце лягут камнем твои речи,          Оно им не радо.
Я же тебя помнить, ой, не перестану, Помнить твои розы и на сердце рану,          Как мне с ней смириться?
Ну, а если скажешь горестное слово, Бросишь в сердце камень и кровь брызнет снова, Будет долго литься.
Куда б ни упали слова — жгут нещадно, Упадут на камень — выжгут на них пятна,          Выжгут на них пятна,
А если на розу, что нам так отрадна, Почернеет роза, сгинет безвозвратно,          Сгинет безвозвратно…

«Изменой сражу ли беспечно…»

Изменой сражу ли беспечно, Женитьбой отвечу ли я — Краса твоя свянет навечно, А песня не сгинет моя.
Испили с тобою мы сладость, Полынь в нашем сердце уже, И брак наш не стал бы нам в радость, Сто песен погибли б в душе.
Ведь я же — из тех некрещеных, Которому ставят в вину, Что десять невест обреченных Сменяет на песню одну.

«Роскошен пир любовный, гей!..»

Роскошен пир любовный, гей! Сольемся в страстном зное, И пусть горит твоих очей Пожарище шальное,           Шальное, гей, шальное!
Пылай в объятьях, шелк волос Развей на белом теле, Стони, ласкай, целуй взасос, Чтобы уста сгорели,           В твоем сгорели теле!
Кто роскошь ту испил до дна, Тому уж нет пощады. Горим, сгораем, ведь она Придет — пора расплаты,           Расплаты, гей, расплаты!

«Красавица дивная, кто ты?..»

Красавица дивная, кто ты? Смугла́, словно звездная ночь, Лазурь твоих взглядов и взлеты Ресниц — выносить я невмочь.
Твой бюст, словно лилия, молод, И гибок твой стан, как змея. То в жар меня бросит, то в холод, Гляжу, будто вкопанный я.
Кто б ни́ была ты, за тобою Пройду всю столицу насквозь — Ведешь ты меня за собою, Чаруя, и не́ быть нам врозь.
И друг против друга мы стали, Меня твой румянец настиг, И ноздри твои трепетали,— Так свежую кровь чует тигр.

«Смеются луг и речка, и полон смеха лес…»

Смеются луг и речка, и полон смеха лес, Ведь ты в моих объятьях хохочешь, нежный бес, Открыть мне позволяешь свою девичью грудь, На лоне лебедином мне не даешь уснуть,           А русалка крадется в кустах…
Мне смех твой позволяет распутать все шелка, Как ты прекрасна, боже! — дрожит моя рука, Над снежно-белой грудью уста мои в огне, И волосы, как бархат, ласкают плечи мне,           А русалка застыла в кустах…
На лоне пух лебяжий целую я сквозь смех, Горишь огнем пурпурным, хоть белая, как снег, И вот мы, обнимаясь, в купель реки вошли, Волна играет с нами, и смех звенит вдали…           И русалка смеется в кустах…

«Тихо, тихо, милая, оставим…»