Старшина вернулся в сопровождении худого глазастого лейтенанта. Тихона перевязали, вколов обезболивающее из армейской аптечки. Пока больше ничем помочь не могли. От лейтенанта узнали, что команда корабля тоже понесла потери. Были ранены двое матросов из тех, что находились в тот момент на палубе. К счастью, легко. Ещё один получил сильный ушиб от попавшей в бронежилет пули. Им уже оказана помощь. Но здесь случай серьёзный. Необходимо квалифицированное вмешательство. Причём срочно. Иначе… Лейтенант не стал продолжать. Было и так понятно. Он собрался уходить, когда старшина, показав на свой наушник, сказал, что командир требует Жагрина на мостик. Лейтенант сказал, что проводит, и они с бригадиром вышли в ангар, впустив через открытую дверь воющий рёв работающих на полную мощь двигателей.
Время медленно тянулось, как это обычно бывает при вынужденном безделье. Зотагин сначала пытался хоть что-то разглядеть в иллюминатор, но потом понял, что бесполезно, что кроме воды ничего там не увидишь, и бросил это занятие. Корабль шёл ровно, лишь иногда раскачиваясь и будто подныривая. Шум двигателей стал привычно-терпимым и уже воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Звукоизоляция отсека хоть и помогала, но разговаривать всё равно приходилось на повышенных тонах, а в ушах словно застряли пробки. Поэтому все больше молчали. Тихон приходил иногда в сознание и просил воды. При его ранении пить было нельзя, Дзьонь смачивал ему губы влажной салфеткой. Но такое случалось всё реже. У Зотагина было нехорошее предчувствие, что Тихон скоро уйдёт. Понимали это и другие, но ничего не могли поделать и были подавлены своей беспомощностью. За исключением старшины. Тот относился к происходящему без особых эмоций, но ему простительно: он Тихона совсем не знал. Только сегодня утром впервые увидел. Самому же Зотагину хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Устал он. Смертельно устал.
Старшина внезапно встрепенулся, внимательно выслушал что-то, неслышно ответил, оглядел, словно пересчитав всех, кто был в отсеке, вышел и вскоре вернулся в сопровождении матроса. И тот и другой несли спасательные жилеты.
— Надеваем! — приказал старшина.
— Зачем? — не понял Зотагин.
— Положено. Самолёт наши видели. С него нас тоже заметили. Так что ждём гостей. Поэтому надеваем.
— Саня, помоги! — позвал Дзьонь, приподнимая Тихона.
Помочь Зотагин не успел. Какая-то сила оторвала его от пола и с размаху припечатала спиной к переборке. Его затылок отозвался на удар костяным стуком, а мозг, как показалось Зотагину, выплеснулся наружу через глазницы вместе с глазами. Сразу наступила тьма.
Глава 13
13.
Очнулся Зотагин на палубе. Сидел, прислонясь к стенке рядом с распахнутой дверью. В тот самый отсек, где его шандарахнуло. Это Зотагин ещё помнил. А вот как он оказался здесь на палубе, вылетело из памяти напрочь. Перед глазами всё плыло, а голова ну просто раскалывалась. Зотагин попытался пошевелиться. Вроде, цел. Только подташнивало сильно и за шиворотом, когда ворочал шеей, ощутилась неприятно-липкая мокреть. Провёл там рукой, потом долго всматривался в испачканную кровью ладонь. Крепко же его приложило! Кривясь от боли, осторожно ощупал затылок. На удивление, рана оказалась не такой уж и страшной, как ожидалось. Кожу, конечно, рассекло сильно, но не смертельно. Как говорят, до свадьбы заживёт. Дожить бы до неё, до этой свадьбы. Подумал, что надо перевязать рану. В отсеке наверняка есть чем. Тихону много бинтов принесли. Как он сейчас? Где все? Что вообще происходит? Вопросов целая фура накопилась, пока он был в отключке. Одно можно сказать точно: ничего хорошего за это время не случилось и это ничего хорошее продолжается до сих пор. Не мешало бы оглядеться, пока оно не превратилось в хрен знает что.
Зотагин кряхтя поднялся и нетвёрдо шагнул к краю палубы. Странно. Корабль почему-то стоял на камнях, причём эти камни того и гляди грозили обрушиться на Зотагина и похоронить его под собой. Когда головокружение прошло, Зотагин осознал, что это не камни собирались упасть ему на голову, а он опасно свесился вниз. Хорошо не свалился, успел ухватиться за погнутый леер сильно накренившейся палубы. Так что камни не виноваты. Зря он на них наговаривал. Обычные камни. Лежат себе, как лежали. Непонятно только, почему они тут оказались. Вроде вместо них тут вода должна быть. Они ведь по воде сюда плыли? По воде. Но воды не было. Только камни, с торчащими меж них ёлками. Деревья всё дальше и дальше карабкались вверх по склону, постепенно сливаясь в зелёную с грязно-серыми проплешинами массу. Выше, на фоне неподвижно-рваных облаков, дыбились изрезанные чёрными морщинами ущелий величественные скалы. Даже издали они казались неприступными и внушали благоговейное почтение, берущее начало где-то в дремлющих глубинах сознания тех времён, когда человек ещё не осмеливался называть себя царём природы. Глядя на их вершины, Зотагин сообразил, что это и есть Уральские горы. Им всё же удалось до них добраться. Вот только какой ценой…
Корму корабля разворотило. Взрыв был настолько сильным, что ближний к Зотагину маршевый двигатель вырвало из корпуса вместе с пилоном и теперь он криво навалился на палубу, разорванной гондолой, откуда торчала вверх единственная уцелевшая лопасть винта. Остальные два он отсюда не видел, но не сомневался, что они тоже в том же состоянии. Если не хуже. Хотя, хуже уже и быть не могло.
Похоже, Зотагин был единственным, кто остался на корабле. Не хотелось даже думать, что в живых. Он не понимал, куда делись все остальные. Ушли с корабля? А как же он? Не верилось, что его вот так просто могли оставить. Разве что в спешке посчитали погибшим из-за раны на голове. К тому же, он был тогда в полной отключке. Всё равно что-то тут не сходится. Не могли его просто взять и бросить. Не той закваски люди. Это было понятно с первого взгляда. Значит случилось нечто из ряда вон выходящее. Зотагин попытался представить, что происходило в отсеке с того момента, как Дзьонь попросил его помочь надеть на Тихона спасательный жилет. Пашка наверняка был занят Жиртуевым, а его вытащил на палубу старшина. Потом они вместе вытащили Тихона. Или сначала вытащили Тихона, а его уже после… Да какая разница! Сами-то они куда потом подевались? Попробовал разобраться, но мысли заплетались, бессистемно перескакивали с одного на другое. Снова закружилась голова, да так сильно, что пришлось ухватиться за створку двери, чтобы не упасть. Зотагин переждал приступ тошноты и решил больше ни о чём не думать, а принять всё, как есть. Изменить он ничего не мог. Разве только тоже уйти с корабля. Эта идея Зотагину показалась правильной. Наверняка на берегу кто-то отыщется. Не могли же они все вдруг взять и куда-то провалиться. Или могли? Как те зеброиды к мамонтам. Могли, выходит. И он мог. Вдруг, вправду, это не они, а он куда-то провалился, и это его ищут там так же, как он ищет здесь остальных. Зотагину от этой мысли стало не по себе.
Порыв ветра прибил к палубе жидкое облачко дыма. Пахнуло горелым пластиком. Дым шёл из надстройки корабля. Сейчас она больше походила на закопчённый обрубок. Всю её заднюю часть разворотило и там до сих пор что-то горело. Рубка казалась целой, только взрывом вынесло всё остекление. Оттуда слышался заунывный свист ветра, гулявшего меж стоек рамы. Где-то с нудной размеренностью хлопал под его порывами полуоторванный кусок железа. В рубке что-то сухо затрещало, выбросив из её разбитой части клубы густого вонючего дыма. Они накрыли стоящего на палубе Зотагина. В горле запершило. Давясь кашлем, Зотагин нырнул в отсек.
Здесь, как и ожидалось, было пусто. Плафоны не горели. Свет проникал лишь через иллюминаторы и дверной проём. На полу валялись спасательные жилеты. Зотагин пересчитал их. Пять штук. Откуда взялся лишний? Хотя нет, всё правильно, вспомнил он матроса, что помог старшине принести эти самые жилеты. Их так и не успели надеть. Зотагин мельком взглянул на переборку, где виднелось тёмное пятно, и отвернулся. Дверь в ангар тоже открыта. Из неё ощутимо тянуло свежим воздухом. Сквозняк просто так не образуется. Надо посмотреть, что творится в ангаре.