— Рассаживайтесь, — лейтенант указал бригадиру на длинное сиденье вдоль борта, а сам направился к откидному столику, где мичман устанавливал штатив с камерой.
— Говорить буду я. Вы раскрываете рты, только если спросят. Самим вопросов не задавать. Последнее особенно тебя, Сашка, касается, — вполголоса предупредил Жагрин, пока они занимали свои места.
Лейтенант о чём-то тихо переговорил с мичманом, после чего вышел. Матросы остались в отсеке. Мичман закончил возиться с аппаратурой, посмотрел на них и неожиданно улыбнулся.
— Кэп сейчас придёт, — сообщил он.
Над левым карманом тёмно-синей форменной куртки мичмана была нашивка с непонятной надписью «БЧ-7». Ниже мелкими буквами фамилия с инициалами. К ним Зотагин особо не приглядывался: какой смысл? Сам мичман был коренастым, невысокого роста. На загорелом лице – удивительно, когда и где он успел так загореть! – сразу привлекала внимание ухоженная русая бородка. И только потом высокий лоб, прямой нос с узкими крыльями и серо-голубые глаза. Мичману было не больше тридцати, но Зотагину он почему-то представился старым морским волком с трубкой в зубах. Из-за бороды наверное. Но сейчас, когда оказалось, что их корабль действительно перенёсся сюда из прошлого на восемьдесят с лишним лет, мичман и впрямь давно уже был стариком, хотя это не ощущалось ни им самим, ни остальными членами экипажа. Ведь они все тоже неожиданно постарели.
— Теперь поговорим по существу, — сказал капитан, когда присланный с камбуза матрос, поставил на стол стаканы в массивных подстаканниках с якорями, чайник с кипятком, открытую коробку пакетированного чая, и скрылся, плотно прикрыв за собой дверь. — Всё случившееся кажется бредом, но факты упрямая вещь и их достаточно, чтобы этот бред оказался реальностью. Особенно после того, что мы от вас услышали. Турки, значит… А то мы никак понять не могли, откуда здесь их «байрактары» взялись.
— С баржи, — сказал Жагрин. — «Знаменосцев» кочевники запускали. И мы разок попытались ваш корабль поближе рассмотреть. С китайца. Вы нас тоже приземлили.
— Был китайский коптер, — признал мичман в ответ на немой вопрос командира.
— Коптер, ладно: простая железяка с пропеллером. Вы же ещё и вертолёт сожгли. Или я ошибаюсь?
— Нет. Не ошибаетесь, — капитан прямо взглянул на Жагрина. — Он не ответил на запрос РЛС, и оператор дал команду на уничтожение. Не знали, что наша система «Свой-чужой» здесь уже не работает. Потому и приняли вертолёт за учебную цель. Мы на учениях были. На Балтике, — пояснил он. — Сбросили десант в нужном квадрате и уже собирались уходить, когда накрыло. Всё так быстро произошло, никто ничего понять не успел. А тут метка на экране. Решили, очередная вводная. Отработали, как положено. Кто мог подумать, что там настоящая вертушка окажется. Потом остров вдруг из какого-то странного, будто липкого на вид тумана появился. Связь исчезла. Сразу, как отрубило. ГЛОНАСС отключилась. Получить данные с американских спутников тоже не удалось, хотя такая возможность, не скрою, предусматривалась. Из-за всего этого определиться со своим местонахождением мы до сих пор так и не смогли. Дедовских приборов, вроде секстанта на борту нет. Нам они без надобности: от берега до берега ходим. Теперь хотя бы что-то начинает проясняться. Турция, значит… Что скажете, Виталий Борисович? Вы ведь у нас генератор безумных идей, — повернулся к связисту Сыч. — А потом наших гостей послушаем. Для сравнения.
— Не похоже это на Турцию, товарищ капитан. Ни морем, ни береговой линией, — с полной уверенностью ответил тот. — И лес на побережье больше тайгу напоминает, если по снимкам с наших дронов судить. Вы и сами видели.
— Вот и я о том же… — согласился капитан. — Так где мы, Арсений Иванович?
— Насчёт тайги прапор… э… мичман прав. Мы в Сибири. Точнее на Большой Топи или Сибирском море, кому как больше нравится, — обыденно сообщил бригадир, с интересом наблюдая, как воспримет эту новость командир корабля.
На лице капитана отразилась целая гамма чувств, от крайнего недоверия до неподдельного удивления, но, надо отдать должное, удар Денис Анатольевич выдержал, быстро совладав с собой. Сказалась серьёзная психологическая подготовка.
— Сибирское море, значит… Пусть будет Сибирское море. В свете последних событий я уже готов поверить во что угодно. Только не припомню я что-то такого моря на наших картах. О чём это говорит, Виталий Борисович?