— Нужен ты им больно! — презрительно бросил Жагрин.
— Спасибо успокоил! — с визгливой ноткой в голосе выдал Голубчик. — И кто им тогда нужен? Этот политический? Или наш убивец липовый?
— Мы им нужны, — вместо бригадира ответил Дмитрий Олегович. — Верно, господин Жагрин?
— Верно, — не стал отпираться тот.
— Они им нужны! — не унимался Голубчик. — Успокоили, называется! А мы с Лёнькой и Сашкой к вам довеском пойдём, так получается? Если здесь всех не хлопнут!
— Отставить истерику! — разозлился Иваныч. — И разговоры отставить! Молчать и выполнять приказы! Всех касается! Никакой самодеятельности! Эти парни шутить не будут!
— Понятно, что не шутки шутить в такую даль мотнулись, ёжики колючие, — проворчал Жиртуев.
В тёмном корпусе вертолёта, бросив на снег жёлтое пятно, образовался светлый прямоугольник. В нём мелькнуло несколько силуэтов, и прямоугольник исчез. Прилетевшие направились в сторону транспортёра.
— Совсем обнаглели, — громко прошептал Дзьонь. — Идут, как у себя дома.
— А они, Паша, и есть у себя дома, — едко отреагировал Осокин.
— Разговорчики! — прошипел Жагрин.
Все замолчали, наблюдая за приближающимися фигурами.
— Одной очередью всех можно срезать. И не узнает никто.
— Сдурел, Пашка? — обернулся к нему бригадир — Они тебя оттуда, — он кивнул на вертолёт, —так сами срежут, что мокрого места не останется.
— А его из противотанкового поджечь. Жаль не успеем уже, —продолжил Дзьонь.
— Если бы чуть раньше, ёжики колючие…
Внезапно их ослепил луч прожектора с вертолёта. Кто-то, похоже Дзьонь, выругался. Зотагин прикрылся ладонью, пытаясь рассмотреть, что происходит, но ничего, кроме скачущих в глазах солнечных зайчиков, не увидел. Только слышал скрип снега под ногами. Потом Зотагина сильно толкнули. Ещё и ещё раз. Так сильно, что он едва не упал. Пытаясь удержать равновесие, он ухватился за подвернувшуюся под руку гусеницу…
— Line up! Everyone line up! (Построиться! Всем построиться!) — орали над ухом.
Следующий толчок в грудь и плечо крепко приложил его спиной о стальной грунтозацеп на полотне гусеницы. Зотагин зашипел от боли.
Глаза мало-помалу привыкли к свету, а может просто на прожекторе убавили яркость. Увиденное Зотагину не понравилось. Теперь он понимал, почему Сергей так беспокоился. Ему самому сейчас захотелось оказаться как можно дальше отсюда.
Американцы построили их вдоль левой гусеницы жилой секции транспортёра. Зотагин стоял между Павлом и Голубчиком. Сергей что-то бормотал себе под нос. То ли молился, то ли опять жаловался на судьбу. Причины опасаться за себя у Зотагина тоже были. Кто знает, что у этих американцев на уме. Вон рожи какие злобные. Особенно у чёрных.
Американцы стояли перед ними и что-то ждали. Шестеро в зимнем камуфляже держали экспедицию под прицелом винтовок. А их начальник, тоже камуфлированный бегемотоподобный негр с мясистым лицом и шевроном мастер-сержанта медленно прохаживался взад-вперёд вдоль строя, презрительно выплёвывая:
— Damn the snow, damn Russian frost, damn Siberia with stupid barbarians! (Проклятый снег, проклятый русский мороз, проклятая Сибирь с тупыми варварами!)
Послышался скрип снега под быстрыми шагами, и в поле зрения появились ещё двое солдат. Обыскивали транспортёр, догадался Зотагин. Ленка из себя выйдет, если в кабине насвинячили.
— There's no one else here. All clear, (Здесь больше никого нет. Всё чисто.) — доложили они.
— Good! Proceed to the guarding, (Хорошо! Приступайте к охране.) — ответил им сержант и медленно, вглядываясь в лица, прошёлся вдоль строя. — Which one of you is Arseniy Zhagrin? (Кто из вас Арсений Жагрин?) — спросил он.
— Я! — громко отозвался бригадир, делая шаг вперёд из строя. — Retired Captain of the Siberian Self-Defense ForcesArseniy Zhagrin at your service, sir! (Капитан Сил Самообороны Сибири в отставке Арсений Жагрин к вашим услугам, сэр!) — доложил он.
— Ну прям, как на параде, — зло прошептал кто-то справа от Зотагина.
Сержант подошёл к бригадиру, остановился напротив и, выпятив толстые губы, внимательно изучил его с головы до ног. Они были совсем близко от Зотагина, поэтому и он успел рассмотреть сержанта. У афроамериканца было тяжёлое лицо с приплюснутым носом, жирно лоснящееся под слоем мази от мороза. Покатый лоб наполовину скрывал срез тактического шлема, обвешанного приборами, чьё назначение Зотагин не знал. Зато радужная нашлёпка над нашивкой с именем на груди сержанта говорила сама за себя. Потому-то, наверное, этот Остин Ллойд, как сообщала эта именная нашивка, и недовольно поморщился при обращении к нему “сэр”. Теперь же сержант изобразил губами улыбку.